Истории драматургии театра кукол

Внимание к «слову на вес золота» – одна из отличительных черт поэтической драматургии театра кукол 2-й пол. XX в. Если в предыдущий период текст ушел, по сути, на второй план (на первом – идея, тема), то теперь начинают главенствовать слово поэта-драматурга и связанная с ним атмосфера действия, эмоциональная среда пьесы.

В 60–70-х гг. ХХ в. ядро репертуара театров кукол России определяют пьесы В. Лифшица, Ю. Елисеева, Г. Сапгира, С. Прокофьевой, И. Токмаковой, Г. Цыферова, Е. Чеповецкого (здесь же сохраняются лучшие пьесы 30–50-х гг., созданные Н. Гернет, Г. Владычиной, Е. Тараховской). С 1968 г. в театрах кукол широко идут пьесы «Кот Васька и его друзья» В. Лифшица (12 театров), «Хочу быть большим» Г. Сапгира и Г. Цыферова (18 театров), «Я – цыпленок, ты – цыпленок» Е. Чеповецкого и Г. Усача (11 театров), «Неизвестный с хвостом» С. Прокофьевой (12 театров) и др.

Вместе с произведениями поэтов, писателей, пришедших в театр кукол отчасти еще и потому, что их творчество не могло быть в должной мере реализовано в «большой литературе», появляются и пьесы, написанные литературно одаренными художниками. Вслед за художником Театра Образцова В. Андриевичем, соавтором пьесы «Дядя Мусор», в драматургию театра кукол пришел и художник, а затем известный писатель Ю. Коваль.

Вспоминая условия для литературного творчества времен «оттепели», автор повести, а затем и пьесы для театра кукол «Пять похищенных монахов» писал: «В детскую литературу я пришел чуть позже Цыферова и Мошковской, они как раз и поддерживали меня, хлопали дружески по плечу […]. Я был тогда только художник, живописец, мне негде было работать, и они подобрали меня на улице, пригласили в свою поэтическую мастерскую […]. Сапгир и Холин, и многие из их гостей в те годы и помыслить не могли о возможности издать свои “взрослые” стихи и обратились вдруг разом к детской литературе. Так появился новый, неожиданный приток свежих сил в литературу для маленьких, талантливый приток, мощный – на волне 60-х гг., вернее, на ее откате […]. А ведь можно сказать и так: наш расцвет канул в период “застоя”. Обогревающее душу художника слово “вечность” не всегда подвластно разуму советского литератора. Мысль о том, что ты сейчас напишешь некую вещь, а уж потом, когда позволят, – настоящую, весьма и весьма пагубна. […] Ориентироваться можно и на Рабле, на Свифта. Писать надо так, как будто пишешь для маленького Пушкина […]. Писатели, так сказать, “отката волны” жили, конечно, нелегко. Многие “уходили в песок”, не сражаясь. Был и у меня такой момент, когда книги стали полузапрещены, а новые издания остановлены вовсе. К счастью, “запретители” совершили ошибку, вместе со мной решили закрыть и Э. Успенского. Надо было, конечно, запрещать нас поодиночке, […] а мы сумели объединиться в самозащите, и кое-кто поддержал нас (М. Прилежаева, Я. Аким, С. Михалков, Г. Пешеходова, А. Алексин)» [363] .

В трудное для себя время пьесу для театра кукол «Человек, которого не было» написал и Сергей Донатович Довлатов (1941–1990). В 1975 г., будучи начинающим автором, С. Довлатов на литературном совещании в Москве познакомился с молодым ленинградским режиссером Александром Веселовым, работавшим в то время во Псковском театре кукол. В результате их завязавшейся дружбы в 1976 г. и появилась эта «пьеса для младших школьников с фокусами, но без обмана». К тому времени А. Веселова призвали в армию. Отслужив, он не вернулся во Псков, а несколько лет спустя погиб в авиакатастрофе.

Написанная Довлатовым пьеса затерялась в архивах Псковского кукольного театра, но в 2001 г. была найдена году псковским журналистом А. Масловым, поступившим в театр завлитом. Премьера в постановке режиссера А. Заболотного состоялась в конце 2003 г. Главное действующее лицо пьесы – школьник Минька Ковалев, которому надоело учиться. Мечтая стать артистом, он попадает в цирк, где и происходят события пьесы, чередующиеся с цирковыми номерами. Среди действующих лиц: фокусник Луиджи Драндулетти (он же Петр Барабукин), его брат Николай, клоун Бряк, микроб Фердинанд, попугай Цымпа и др.

Вместе с новыми пьесами в 60–70-х гг. в драматургии театра кукол появляется новая мера условности, утверждаются иные персонажи, конфликты, идеи.

Если прежде персонажи существовали каждый в своем мире: герои русской сказки – в русской сказке, былинные богатыри – в русской былине, пионер Петя – в городе, то в 60–70-х гг. Чебурашка и крокодил Гена могли свободно жить в поэтически-бытовом пространстве современной сказки, критически высказываться по поводу современных нравов. В пьесах начинает проявляться инакомыслие, которому невозможно было пробиться в 1-й пол. ХХ в., появляются этически и психологически объемные характеры.