Истории господина Майонезова (СИ)

— Отчего же ты так думаешь? – с удивлением протянул Кот, - Сначала возникает интерес, затем влюблённость, требующая насыщения, бурно переходящая в страсть, не дающая покоя, и когда она удовлетворяется, наступает или любовь, или потеря всякого интереса!

— Я думаю, что уже на стадии интереса раскрывается веер возможных выборов: дружба, привязанность, страсть или любовь, а человек выбирает в зависимости от своего культурно – нравственного наполнения, от потребностей и вызывов другой стороны, - решительно сказал Пышка.

— То есть, любовь и страсть – это ветви одного дерева?! – воскликнул профессор, для убедительности подняв над головой нож в сметане и крошках, - Если кто-то приведёт пример «любви», я приведу пример «страсти»!

Окна стали совсем синими, в углу алело очертание раскалённой печной дверки. Звуки, словно исчезли.

— Я думаю, - тихо заговорил Фигурка, - любовь возникает как радость, а не как разрушительный огонь. Человек счастлив оттого, что он наполнился светом и смыслом, ему хочется поделиться и тем, и другим с любимой и со всем миром. Когда я увидел Ксению, её манеру в разговоре смешно устремлять вверх влажные блестящие глаза, вытягивать нижнюю губу и дуть на пушистую чёлку, её привычку виновато смеяться, рассказывая о серьёзном, я понял, что больше не принадлежу себе, что я счастлив только её счастьем, и смеюсь только её смехом, что я хочу только одного, чтобы Ксюша не болела, никогда не знала горя, была радостной и счастливой! Любовь всё терпит, всё прощает, она не перестаёт быть, она может задремать, отдохнуть и начаться с новой силой, надо только с пониманием относиться к этим её передышкам! И тогда двое уже становятся единым целым с общими интересами и заботами!

— Да – да, - присоединился Паралличини, - двое становятся одним целым, но, мне кажется, в любви присутствует момент страдания.

— Естественно, - заявил Кро, - при таком самоотвержении на твоей шее начнут ездить! И почему опущен социальный аспект любви? «С милым рай и в шалаше, если милый атташе», а если «он только диджей на радио»?

— Я имел в виду, ревность, - добавил Адриано.

— С «любовью» вопрос более или менее прояснился, - сказал профессор, - в смысле, перешёл на новую ступень непознанного, а теперь я вам поведаю о «страсти», друзья мои.

Мария перебралась на диванчик, поближе к гудящей голландке. Все уселись поудобнее, профессор поправил фитилёк коптящей свечки и начал свой рассказ:

«Не помню уже в каком точно году мы с Ослом полетели на научную конференцию по теме: «Логическое измерение африканской колыбели человечества» в Дар-эс-Салам. С нами летел советский экипаж из Прибалтики, зафрахтованный Мозамбиком для работы на крупном судне. Эти голубоглазые весёлые моряки сразу же после взлёта достали бутылки с крепким алкоголем, быстро с ними управились и спали до самой Танзании так крепко, хоть из пушек пали. На первой стоянке, в Джибути, по трапу сошли только мы и сразу почувствовали жар экзотической ночи. Мимо нас проплывали чернокожие девушки с невероятно тонкими и длинными шеями, отчего головы красавиц покачивались в такт шагам, как цветы на стеблях. Я невольно залюбовался их движениями, но Осла привлекали магазинчики с сувенирами.

— Обратите внимание, господин профессор, - сказал мой друг, здесь французские духи продают вёдрами! – и он указал на пузатые флаконы невероятных размеров.

Мы приблизились к прилавку, но чернокожий продавец, поспешно надев шапочку, расстелил коврик и принялся совершать намаз. Решив не мешать ему, без сувениров мы отправились к нашему самолёту, вдыхая жаркий аромат африканской ночи.

Танзанийский аэропорт встретил нас запахом сандала и развешенными шкурами леопардов и зебр, а так же радушными приветствиями коллег. Конференция прошла удачно, нам подарили по тамтаму, тут же мозамбиканские друзья пригласили нас выступить с докладами в Мапуту. Вместе с вещами и барабанами, а Осёл приобрёл ещё и, невиданного по толщине, попугая, мы погрузились в маленький самолёт, который полетел на юг вдоль границы океана. Он летел довольно низко, и мы видели на красной земле бесшумно бегущие стада антилоп и жирафов, напуганных тенью от самолёта. Нам и завтрак подали из мяса антилопы, незнакомого на вкус, но, поскольку было раннее утро, есть совсем не хотелось, особенно после реплики сзади: «Славный был охотник!»

Последующие события я передал в строчках, из которых в памяти сохранилось только это:

«Мы прибыли с тобой в Мапуту на заре,

Не спал лишь океан да дворник дядя Римус,

И в маленьком порту под пальмой во дворе

Нас дожидался джип, весь в саже, словно примус…»