Истории и легенды старого Петербурга

Желающих было предостаточно: обойтись без иностранных учителей казалось немыслимым, и, если позволяли средства, таковые нанимались для каждого предмета в отдельности, а если нет – довольствовались и одним, учившим всему сразу, «шитью, арифметике, экономии, танцованию, истории и географии, а притом и читанию ведомостей», как значилось в одном из объявлений 1750-х годов. Разумеется, при таком комплексном методе, говоря современным языком, страдало качество, но тут уж делать было нечего: по одежке протягивали ножки.

Бывало, впрочем, что и богатые баре экономили на обучении своих чад, не видя особой нужды в науках. Известный московский хлебосол и патриарх князь Ю.В. Долгорукий (1740–1830), доживший до девяностолетнего возраста, любил повторять знакомым молодым людям: «Учитесь, друзья, учитесь! Счастливы вы, что у вас так много учителей. В наше время было не то: брата да меня итальянец Замбони учил всему за сто рублей в год!»

Учителя, надо сказать, попадались в ту пору разные. Однажды некий педагог, скорее всего из дешевых, выучил свою питомицу вместо французского «чухонскому» языку, что заставило папенек и маменек впредь быть осторожнее в выборе наставников и спрашивать с них письменное подтверждение их знаний. Встречались среди заезжих учителей и строптивцы, которых приходилось унимать и вразумлять, подводя к той простой истине, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Курьезная история, о которой хочется рассказать, разыгралась в доме знатного вельможи – Петра Борисовича Шереметева (1713–1788). Героем ее стал француз, «танцовальный мастер Гранже», приглашенный обучать своему искусству детей графа, девиц Анну и Варвару, а также сына Николая, товарища детских игр великого князя Павла Петровича.

Действие происходит в так называемом «Миллионном доме» Петра Борисовича, доставшемся ему от тестя, государственного канцлера князя А.М. Черкасского, и находившемся на месте дворца великого князя Михаила Николаевича (Миллионная ул., 19). Граф в то время находился в Москве, на коронационных торжествах по случаю восшествия на престол императрицы Екатерины II. О том, что случилось в его отсутствие, узнаем из письма старого управляющего Андрея Зиновьева. Чтобы сохранить аромат эпохи, привожу его с небольшими сокращениями в том виде, как оно было написано:

«Сиятельнейший Граф, Милостивый Государь Петр Борисович!

…Танцовальный мастер Гранже великие интриги поделал в покоях, где он жил; убрался ко отъезду в Москву на другой двор, а в те покои вместо себя пустил незнаемо каких три женщины, правда, хотя оные и весьма хорошенькие мамошки или кокетки, хотя о них я и сожалел, однако выгнал, как нечестивых, и покои выкурил и их нечистый дух. И первое было мне сказал он, Гранжей, что будто его жена остается тут жить, а я ему чрез переводчика на то ответствовал, что у него жены нет, он холост у нас жил; то после уже сказал: я де волен кого хочу, того пущу в те покои, и я ему велел сказать: он такой власти в доме вашего сиятельства не имеет, кого хочет без себя пустить. И оной Гранжей пришед разругал меня, но я, по его чужестранству, ему то уступил и не бранился с ним, и он мне сказал, якобы ему князь Андрей Николаевич (Щербатов, друг и родственник Шереметева. – А. И.) приказал, что хотя он в Москву поедет, токмо в те покои кого хочет он от себя пустит безденежно, но я, на то не взирая, согнал их, и он пришедши, в тех покоях видя то, что по его желанию не сделалось, мамошки его выгнаны, так бессовестно сделал, что все подмазку в покоях тех обил и во многих местах карнизы подмазанные штуком отломал, выдирая свои пристройки на смех, и стекол в окончинах (то есть рамах. – А. И.) много перебил, каналья. Послал я подьячего домового ему сказать, что для чего он такие обиды дому делает, он на посланного замахивался обухом, хотел его бить и хотел замки от дверей отнять, однако я не дал; и ему злобно показалось, для чего его мамзелек или кокеток не допустил тут жить. И я, не зная, какие оне пущены у него были, во все ночи скачка да пляска и крик у них был, и он обещался вашему сиятельству за оное на меня жаловаться. Подлинно русская пословица: хозяин, вынеси образа, пусти черта жить, так-то он жил, насильно его выгнал. Другим жильцам подле него покою не было от его тут житья.

Вашего высокографского сиятельства милостивого государя всепокорнейший слуга

Андрей Зиновьев

сентября 12 дня 1762 г. Санкт-Петербург».

Несмотря на столь драматичное изгнание «Гранжея» с его нечестивыми «мамзельками», сей бузотер, по-видимому, не лишился расположения своего патрона и доброй репутации; по крайней мере, через три года он уже обучает танцам не кого-нибудь, а самого наследника престола Павла Петровича, и его имя неоднократно встречаем на страницах «Записок» Семена Порошина, воспитателя великого князя. Очевидно, преподанный танцовщику урок пошел впрок и он больше не пытался ходить со своим уставом в чужой монастырь!