Истории и легенды старого Петербурга

В результате всех усилий по благоустройству участка (причем Екатерина Романовна, неуклонно следуя все тому же режиму строжайшей экономии, отказалась от услуг архитектора и садовника, лично наблюдая за работами) он приобрел весьма привлекательный вид, не уступавший соседним дачам по обеим сторонам Петергофской дороги. Ближайшая из них принадлежала сенатору и андреевскому кавалеру, обер-шенку[1] двора ее императорского величества Александру Александровичу Нарышкину, брату известного шутника и острослова Л.А. Нарышкина, чья усадьба располагалась дальше по той же дороге.

Надо сказать, что Е.Р. Дашкова, чьи заслуги перед русской наукой велики и неоспоримы, обладала крайне тяжелым характером, из-за чего сумела перессориться со всеми, с кем ей приходилось вступать в продолжительные отношения, даже с собственными детьми. А.А. Нарышкин тоже был далеко не сахар; по крайней мере, Екатерина II, знавшая его добрых пятьдесят лет и дружившая с его женой Анной Никитичной, после смерти Нарышкина отозвалась о нем как о человеке неприятном, невыносимом для окружающих. Одним словом, не в добрый час свела судьба этих соседей: коса неизбежно должна была найти на камень, что и не замедлило произойти.

Первая ссора возникла из-за межи, а поскольку обе стороны не отличались уступчивостью и склонностью к компромиссам, пустяковый спор о 5 саженях земли перерос в непримиримую вражду, так что, встречаясь где-либо в обществе, противники немедленно отворачивались друг от друга, составляя, по насмешливому замечанию императрицы, фигуру двуглавого орла. Их взаимоотношения даже послужили Екатерине сюжетом для литературного произведения – несохранившейся пьесы под названием «За мухой с обухом», где в комическом виде изображалась тяжба Постреловой и Дурындина.

Далее события разворачивались почти как в гоголевской повести. В один из октябрьских дней 1788 года две свиньи, принадлежавшие А.А. Нарышкину, предприняли неудачную попытку поживиться цветами, возросшими на участке Е.Р. Дашковой. Чем закончился для них этот злополучный набег и что за сим последовало, мы узнаем из «Сообщения Софийского нижнего земского суда в Управу Благочиния столичного и губернского города Святого Петра от 17 ноября 1788 года». Этот документ достоин того, чтобы воспроизвести его почти полностью: «Сего ноября с 3-го числа в оном суде производилось следственное дело о зарублении минувшего октября 28 числа на даче ее сиятельства, Двора Ее Императорского Величества штатс-дамы, Академии наук директора, Императорской Российской Академии президента и кавалера, княгини Екатерины Романовны Дашковой, принадлежавших его высокопревосходительству… Александру Нарышкину, голландских борова и свиньи, о чем судом на месте и освидетельствовано и… определено, как из оного дела явствует: ее сиятельство княгиня Дашкова зашедших на дачу ее принадлежавших… А.А. Нарышкину двух свиней, усмотренных якобы на потраве, приказала людям своим, загнав в конюшню, убить, которые и убиты были топорами, то… за те убитые свиньи взыскать с ее сиятельства княгини Е.Р. Дашковой, против учиненной оценки, 80 рублей… а что принадлежит до показаний садовников, якобы означенными свиньями на даче ее сиятельства потравлены посаженные в шести горшках разные цветы, стоющие 6 рублей, то сия потрава не только в то время чрез посторонних людей не засвидетельствована, но и когда был для следствия на месте г. земский исправник Панаев, и по свидетельству его в саду и ранжереях никакой потравы не оказалось… По отзыву же ее сиятельства, учиненному г. исправнику, в бою свиней незнанием закона, и что впредь зашедших коров и свиней також убить прикажет и отошлет в гошпиталь, то в предупреждение и отвращение такового… законам противного намерения, выписав приличные узаконения… объявить ее сиятельству, дабы впредь в подобных случаях от управления собою (то есть от самоуправства. – Л. И.) изволила воздержаться и незнанием закона не отзывалась, в чем ее сиятельство обязать подпискою».

Представляете себе президента двух академий, багровую от ярости, с перекошенным лицом и растрепанными волосами, приказывающую слугам рубить топорами душераздирающе визжащих свиней? Зрелище не для слабонервных! Ссора, а затем смертельная вражда двух близких к государыне лиц, естественно, привлекала ее внимание, о чем говорят записи в «Дневнике» секретаря Екатерины II А.В. Храповицкого. 30 октября 1788 года он заносит туда следующие строки: «Дашкова побила Нарышкиных свиней; смеясь сему происшествию, приказано скорее кончить дело в суде, чтоб не дошло до смертоубийства».

К судебному процессу о меже добавилось «дело о зарублении», закончившееся, кажется, лишь со смертью в 1795-м А. А. Нарышкина, который, показывая приятелям на красное лицо своей супостатки, любил говаривать: «Она еще в крови после смерти моих свиней…»

Роковой треугольник