Истории из прошлых жизней

Алишер был последним воплощением души моей клиентки перед тем, как она родилась вновь в теле девочки в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году. Девочки, которую с раннего детства, как и его, мучило чувство ответственности, непосильное ребёнку. Она заботилась о своей семье, родителях, которые сами должны были заботиться о ней, о младшей сестре. Потом о своих мужчинах, сотрудниках. Как мать.

И никак не могла понять почему. Откуда у неё такое гипертрофированное чувство ответственности за всё на свете.

Я объяснила ей почему. Память о прошлых непрожитых чувствах остаётся в нашем теле на уровне ощущений. У неё всю жизнь болят плечи.

Болели. Теперь не будут болеть.

И ответственность она сама сможет выбирать. Себе по силам.

Я закрыла блокнот с записями о встрече и подумала, что хотела бы съездить в этот аул. Узнать его историю поподробнее, посмотреть на его могилу. Это уже память моих прошлых жизней проснулась. В одной из них, я знаю, я была писателем и ездила по глухим деревням собирала истории местных жителей, старинные легенды и сказки.

"Кажется, и сейчас я делаю то же самое!"

С удивлением подумала я.

Только никуда не езжу. А сижу в своём белом дорогом кабинете на уровне облаков. В одной из высотных башен делового центра. И истории сами приходят ко мне. Их приносят мои клиенты.

Я открыла блокнот с другой стороны. Щёлкнула кнопкой ручки, выдвигающей стержень наружу. И начала писать: "Не подведи, Алишер, – говорили они…"

Мне очень захотелось написать его историю, как рассказ. И ещё много других историй.

История вторая Не в деньгах счастье

– Деньги?..

– Не понимаю, почему мы говорим про деньги? Они никогда не были для меня важны, не имели значения. Я никогда в них не нуждалась.

Мой отец был богат всегда. Наследственный титул пэра, как старшего сына после смерти его отца. Владение большими участками земли, которые столетиями сдавались в аренду под различные сельскохозяйственные угодья. От нас ничего не требовалось, чтобы обладать деньгами. Просто быть. Хотя институт власти лордов давно угас. И само отношение к знати мало, что уже значило. Но статус в обществе и все привилегии были доступны нам. Большой дом в нашей туманной и вечно хмурой столице. Кареты, прислуга. Выходы в свет. Салоны, театры, закрытые клубы. Школа благородных девиц, даже институт открыл для меня свои двери. В них на тот момент училось ещё очень мало женщин.

Не смотря на это, мой отец всегда работал. Он не был похож на привычных рантье, получающих доходы от сдачи в аренду своих земель, и ничего больше не делающих при этом по жизни. У нас были счета в банках, вложения под проценты. Но моему папе ещё очень нравилось управлять. У него был свой свечной заводик в пригородах Лондона и некоторые доли в добыче каучука в заморских странах. Он всегда был очень занятым человеком. И всегда за свой бизнес переживал, как за ребёнка.

Когда появилось электричество и лампочки, у него чуть было не случился сердечный приступ из-за того, что продажи свечей упали. Хотя наши капиталы от этого совершенно не пострадали. А позже жители всё равно вернулись к покупке свечей в том же объёме, электричество было не у всех и не стабильно. И ещё много лет мы даже были в прибыли, так как люди запасались свечами впрок, на всякий случай. Вдруг достижения прогресса подведут.

Зато другой папин бизнес от развития человечества только выиграл. Производство автомобилей вставало на широкую ногу. А значит нужны были шины, то есть резина, то есть каучук. Добыча увеличилась в разы. Мы стали ещё богаче. Хотя занятость и командировки отца это увеличило вдвойне.

У меня тоже был свой автомобиль. Чуть ли не у самой первой женщины в Лондоне. Я ездила со скоростью пять километров в час, наверное. И передо мной частенько ходил провожатый с масляным фонарём в руке и криками: "Осторожно дама едет!".

Боже мой, как же всё это было давно.

Мой отец уже умер, тоже очень давно.

Я уже стара, как видишь. Но я всегда, всегда невероятно им гордилась.

Правда, к сожалению, мы очень редко виделись. Из-за большого количества дел он не часто бывал дома. Да что там сказать, практически не бывал. После смерти мамы, как говорили наши слуги, он совсем ушёл в работу. А маму я не знала. Она при родах моих умерла.

Он любил меня, я в это верила. Маленькой я представляла днём и ночью, как он где-то там вдали думает обо мне. Только на самом деле, всё было совсем не так. В те редкие моменты, когда мы виделись, отец был холоден со мной, разговаривал как с незнакомкой.

– Холодно в ноге! Почему-то постоянно холодно в ноге, когда я про папу вспоминаю…

Мне конечно сейчас вообще вечно холодно. Я ведь, посмотри на меня, маленькая иссохшая старушка в кресле каталке и укутанная пледом. Ноги не ходят, суставы болят, артрит замучил. Но в правой ноге почему-то особенно холодно всегда.

– Когда это появилось?

Какая милая девушка. Но иногда спрашивает такие странные вещи. Мне нравится, что она приходит ко мне в мой старинный опустевший дом.

Зачем?