Истории, написанные при свече

После этого Хлодвик-Карл быстро ушёл в свой роскошный, украшенный гобеленами и полотнами известных итальянских художников кабинет, сел устало за резной дубовый массивный стол и стал думать в тишине: «Да, сначала я разозлился не на шутку, но, если быть честным с самим собой, Ульрика справедливо мне сейчас упрекала, её проступок вполне можно понять, мне не за что обижаться сейчас на неё или Франсуа . Я ведь правда, всё равно не могу забыть и разлюбить мою ненаглядную Августу-Генриетту, которая, к великой скорби моей, как быстро ушла в жизнь вечную, не могу смириться с её потерей, мне не надо было вообще в такой ситуации жениться второй раз, тем более, не молод далеко, и хворый, надо было лучше следить за глупой дочкой. Но я же так хотел, чтобы рядом со мной была какая красивая и величавая молодая и изящная в манерах королева, чтобы мне завидовали короли других стран, чтобы был почёт. Поэтому и выбрал-то Ульрику тогда на балу, потому что она юна и прекрасна, а ни мнения её не спросил, не приложил ни капли сил, чтобы добиться её расположения, не приложил. Просто уплатил побольше золота её отцу, этому жадному торговцу Хансу Беккеру, чтобы он отдал за меня её, и держал такую красивую молодую, да наряженную в эти шикарные платья работы Франсуа для повышения самооценки, но никогда я её не любил. Мы не общались даже толком, потому что у неё, как у восемнадцатилетней девицы, были свои увлечения, а у меня, человека в почтенном возрасте, свои, мы виделись только на балах да королевских приёмах. Я ведь действительно ни разу не приласкал её, не сказал что люблю её, да потому что не любил, хоть и восхищался её неземной красотой, она так мечтала о семье, любви. Она ведь пыталась создать семью и как-то вызвать мой интерес, а я никогда не реагировал на это, ни разу не пришёл в её будуар. Да потому что мне уже и не хотелось никакой любви, я уже в молодости насытился любовью с милой моей Августой-Генриеттой. И я никогда не думал о том, что такое отношение, как к красивой покупке, конечно, оскорбит чувства Ульрики, она молода, свежа, мечтает совершенно о другой жизни, и надо признаться, совершенно не подходит на роль королевы, видно, что она девица не голубых кровей, что ей тяжело и одиноко во дворце. Не считался с её мнением и с тем, что, сам того не желая, причинял ей страдания. И, конечно, ей будет достойным мужем никак не я, а кто более молодой и обходительный, как Франсуа. Так что я сам виноват, раз женился, надо было быть достойным мужем, назвался груздем – полезай в кузов, а я это не сделал…».

А тем временем Ульрика с удрученным настроением ушла отдавать распоряжения слугам по поводу предстоящей свадьбы. Франсуа же, прежде чем вместе с Китом уйти в комнаты, которые сейчас слуги приготовят для них во дворце, с обидой за то, что высокомерная принцесса не сдержала обещания, прищурив свои светло-табачные ясные глаза, грубо сказал Фредерике-Берте:

– Хоть я женюсь на вас, ваше высочество, но я это делаю только ради благополучия Ульрики, всё равно любить я буду только Ульрику всю жизнь, вы настолько высокомерная и легкомысленная принцесса, что вас не полюбит никто, и вам никогда не сравнять с Ульрикой, она всё равно будет лучше вас во всём! Я буду просто терпеть вас, как жену, как ваш отец терпит Ульрику без всякой любви, так и знайте!

После этого Франсуа с нечастным выражением лица вышел из дорогой обеденной залы, украшенной золотыми гобеленами, в длинный коридор, где его с волнением ждал Кит.

– Франсуа, милый братик, что, всё уладили? Скандала не будет? – бросился с расспросами напуганный Кит к старшему другу.

– Эм, я сам до конца не уверен, что его величество уже сменили гнев на милость, но пока, как мне показалась, ни мне, ни Ульрике ничего не угрожает, не волнуйся так, милый Кит. Лучше пойдём, сейчас служанка Диана отведёт нас в наши королевские покои, будем осваиваться теперь во дворце и делать нашу любимую утреннюю прогулку не по улицами города, а в шикарном дворцом саду. Будет тут налаживать жизнь, а пока в первую очередь, наверное, сейчас ляжем и отоспимся после бессонной ночи и стольких переживаний… – мягким извиняющимся тоном ответил Франсуа Киту, сняв с его головы нарядную синюю беретку с перьями и погладив по короткой стрижечке.

Франсуа и Кит занесли свои сундучки в шикарную комнату, куда их проводила служанка, быстро, торопясь, разобрали с горем пополам вещи, легли каждый на свою кровать и крепко уснули, Кит только подумать успел: «Эх, милый Франсуа, братик, хороший ты человек, добрый, но, почему такой упрямый? Конечно, я ещё мальчишка, не взрослый, но ведь я не слепой, ну, ведь видел со стороны то, что Ульрика и Франсуа не замечали за собой во время общения, что нравятся они друг другу, просил же Франсуа смотать удочки во Францию, пока не случилось какой беды. Но, ведь, упрямец, всё равно по-своему делал…».