Истории, нашёптанные Севером. Антология шведской литературы

Только тут я поняла, что съела всего одну штучку. Обычно я так люблю суши, что остальным приходится держать ухо востро, чтобы я не съела и их порцию тоже. Есть совсем не хотелось, хотя у меня с шести утра и крошки во рту не было. Подумав об этом, я поняла, что и накануне тоже не чувствовала голода. Голова постоянно болела, еда вставала поперек горла, когда я пыталась заставить себя что-нибудь съесть.

— Потом поем, сейчас я не голодная.

— Может быть, это стресс? — спросила Тарья, глядя на меня серьезным взглядом.

— Или же я заболеваю?

— Ида, береги себя, чтобы не дойти до ручки. Обязательно скажи, если мы чем-то можем тебе помочь. Если что, и я, и Мортен всегда рядом. Помни об этом!

— Спасибо, — сказала я и положила ладонь на руку Тарьи. У нее в коробке осталось одно жалкое суши.

Просить о помощи у меня не очень-то получается. Стиснув зубы, я смогу дотянуть этот день до конца. Или все же принять протянутую руку Тарьи, раз она действительно готова мне помочь?

— Если ты не возражаешь, я бы пошла домой отдохнуть. Я правда ужасно устала, — призналась я.

— Конечно, иди!

— Но когда Мортен уйдет на следующую экскурсию….

— Тогда я посижу за стойкой сама. Во второй половине дня наверняка будет спокойно, — ответила Тарья и решительно кивнула, показывая, что вопрос закрыт. — До завтра! — прибавила она.

Странное чувство — ложиться в постель среди бела дня, но все же именно так я и поступила. Закрыв жалюзи и опустив рулонную штору, я задернула обычные занавески, желтые со светлыми розами. Папа пообедал, принял лекарства и теперь отдыхал на диване. Забравшись в постель, я почувствовала, как веки сами собой закрываются. Чтобы избежать безрадостных размышлений, которым я так много предавалась в последнее время, я включила Netflix. Но едва успев выбрать сериал, заснула сном младенца.

Кажется, прошло всего несколько секунд, как вдруг резкий оглушительный писк вырвал меня из сна. Я почувствовала сильный едкий запах, доносившийся из кухни. Вскочив с постели, я, вся всклокоченная, в одной футболке и носках, кинулась вниз по лестнице. Сердце у меня стучало, как механизм часовой бомбы. Когда я влетела в кухню, в нос ударила чудовищная вонь. Воздух стал тяжелым и удушливым. Все вокруг словно закрасили серой краской.

«Пожар!» — такова была моя первая мысль. Или я выкрикнула это вслух, точно не знаю.

— Папа!

— Ничего страшного, — ответил папа откуда-то из клубов дыма. — Я хотел подогреть еду и забыл выключить конфорку.

— Мы горим? — визгливо выкрикнула я.

— Вовсе нет! — решительно ответил папа.

Теперь я увидела его. Он стоял у входной двери, открывая и закрывая ее. Дым слегка рассеялся. Подойдя к окну, я дрожащими руками распахнула его настежь. Вскоре дым начал улетучиваться, наконец-то стало можно дышать. Тут мой взгляд обратился к плите.

— Папа! Ты расплавил эту пластмассовую штуку!

На одной конфорке стояла кастрюля с подгоревшими остатками еды, на другой — наполовину расплавившаяся пластмассовая коробка из-под печенья. Зачем он включил все четыре конфорки? Дрожа всем телом, я отключила пожарную сигнализацию и тут же кинулась соскребать со стеклокерамической плиты пластик — получалось так себе. Зараза въелась намертво. Папа охал у меня за спиной.

— Хотел сделать тебе сюрприз, приготовить ужин. Да, неудачно вышло.

И потом добавил:

— Как хорошо, что ничего не случилось!

Ничего не случилось? Да столько всего случилось!

Уголком рта я ощутила что-то соленое. Слезы? Я плакала? Тут я заметила, что плачу до сих пор.

Я зашла в первую попавшуюся комнату — это оказалась папина спальня — и захлопнула за собой дверь. Плюхнувшись на кровать, закрыла лицо руками. Слезы полились ручьем, я начала громко всхлипывать. Почему все пошло наперекосяк? Я собиралась приехать сюда, навестить папу, привести его в порядок. Он долго был один, плохо питался — более чем правильно, что я взяла это дело в свои руки. Папа оказался в такой ситуации по моей вине, так почему же мне не удается все исправить? Только услышав шарканье папиных тапок по сосновому полу под дверью комнаты, я взяла себя в руки. Посмотрела на себя в зеркало, висевшее у него в спальне. Нет, так дальше невозможно. Мне нужна помощь.

Почта. Где лежит почта? Я прошла мимо недоумевающего папы прямо в кухню. Он продолжал повторять одно и то же, но у меня не было сил слушать. Перерыв целую стопку бумаг, я наконец нашла то, что искала. Письмо из больницы с кратким резюме нашей встречи.

«Антон Мякинен, ответственный сотрудник». Здесь же был записан его номер телефона. Это тот самый молодой парень, предложивший помощь, от которой папа столь решительно отказался. Но сейчас ситуация изменилась. Я поспешила в свою комнату, села в кресло и достала мобильный телефон. Кажется, во всем теле пульсировало, пока я набирала номер и ждала ответа.

— Социальное управление, Антон Мякинен, ответственный сотрудник, — произнес в трубке мужской голос, и я чуть не встала по стойке смирно.