Истории про меня и про Советскую армию

Вообще-то в то время в армии телефонная связь почти вся была на ручных коммутаторах: сидит солдат перед ящиком с лампочками и тумблерами и ждёт. Загорелась лампочка – он трубку хватает и орёт, например: «Ромашка слушает». Ему в ответ: «Дай Чижика». Солдат нужный тумблер включает или шнур со штекером в нужное гнездо втыкает. А тот, звонивший, который вызывал «Ромашку» говорит уже с «Чижиком»: «Дай Звёздочку». Так, по цепочке коммутаторов можно было дозвониться в любую воинскую часть Советской армии. Надо только было позывные и пароли знать – для некоторых подключений каждый день новые пароли устанавливались. Если знаешь как, то можно было и в Москву домой позвонить: последний коммутатор имел «управляемого голосом наборщика номера», который набирал уже номер в Москве, как на обычном телефоне в городской АТС. И, естественно, нужно было помнить, что на любом промежуточном коммутаторе может быть «большое ухо», которое всё слушает и записывает, на всякий пожарный, чтобы чего не случилось…

А теперь о новом коммутаторе… На каком-то складе нашему командиру пообещали новый коммутатор с селектором, но чтобы у себя сами без шума установили и им потом помогли такой же коммутатор у них установить, так как в заначке у них два одинаковых нашлось. И меня к этому делу привлекли. Пришлось вспоминать техникумовский курс ПС «Проводная телефонная связь». На железной дороге точно такие же коммутаторы в то время встречались, только покрашены они были в серый цвет, а не в зелёный, да и таблички на них разные. Делалось в то время оборудование для железной дороги и для Советской армии на одних и тех же заводах, только в разные смены. Где-то дней за пять я в нашем штабе коммутатор и селектор (это такой большой телефонный аппарат с кнопками – нажмёт командир нужную кнопку и сразу соединится с тем, с кем нужно, без помощи дежурного телефониста и без его «длинных ушей») установил.

А потом повезли меня на командирском уазике на дальнюю площадку, где тот склад был. Далеко, километров за 50. И пришлось мне там почти неделю пожить, пока всё как нужно не заработало. А рядом там была огромная гарнизонная губа (гауптвахта) для содержания арестованных стройбатовских солдат и сержантов. А прямо на её территории, за колючей проволокой, очень крупный узловой телефонный коммутатор. И, как назло, в том коммутаторе, который я налаживал, несколько сигнальных лампочек перегорели. Пришлось мне на поклон к «губарям» идти, лампочки у них выпрашивать. У их коммутатора таких лампочек сотни и перегорают они регулярно, а мне только несколько нужно было. Неприятное, скажу вам, место эта губа. Тюрьма – тюрьмой. Да ещё там какой-то губарь – лейтенант стал к моей форме одежды придираться. А холод стоял страшный, приходилось на столбы лазить телефонные провода тянуть. Ветер сильнейший, на столб залезешь, так просто сдувает. Вот и пришлось всё что можно на себя напяливать. А на губе всё должно быть «по уставу». С трудом я тогда отбрехался от того лейтенанта. Дали они мне лампочек, и я бегом от них от греха подальше.

Наконец всё заработало, и назад в нашу часть меня на «Волге» тамошнего командира отвезли. В ту ночь как раз и было -45 градусов. Печка в «Волге» совсем не чувствовалась.

Командир роты

Хороший был мужик наш командир роты – старший лейтенант Аксёнов. Уж не знаю, за что его в Мирный сослали, но он пытался хоть какой-то порядок в роте наводить. А ещё он был заядлый игрок в настольный теннис, и поэтому у нас в роте стоял настоящий теннисный стол и можно было иногда поиграть. И турниры он тоже проводил, правда играть на его уровне могли только некоторые бойцы из всего батальона. Но один сержант – военный строитель (Гена его звали) умудрился выиграть такой турнир, и за это командир роты добился для победителя второго отпуска. Поехал Гена в родной Ижевск к жене и сыну. А через 9 месяцев уже второй раз отцом стал и первым уехал домой – тогда такой закон был, с двумя детьми освобождали от службы в армии.

Иногда, бывало, командир роты напьётся и жена его домой не пустит. Тогда он поздно вечером приходит спать в ротную канцелярию. Если кто-то в роте колобродит, то он запросто мог по зубам настучать, очень здоровый был. И сразу в роте уставная тишина и порядок.

Был случай, моего друга послали посыльным домой к командиру роты. Он потом рассказывал: «Открывает дверь с виду девочка. Я говорю ей: “Отца позови”. А оказалось, что это была жена нашего командира роты». Потом командир долго моего приятеля подкалывал.

Когда я уже заканчивал службу и в нашей стране появился новый министр обороны, то наш командир всё за голову хватался, что ему придётся постоянно в роте жить. Вышел приказ вооружить всех военных строителей «для поддержания воинского духа и порядка». Вот командир и собирался лично оружейную комнату стеречь. Правда, на его счастье, потом, говорят, этот приказ отменили.