Истории, рассказанные Луне

Никто из нас не осмелился произнести: «А разве не так?» На самом деле С. и вправду была хороша собой. Из нас всех она самая привлекательная. Ещё в школе, в старших классах, когда мы находились в компании С., к нам постоянно подходили молодые люди и пытались завязать разговор: «Пойдём поедим булочек», «Может быть, сходим в кино?» Благодаря дружбе с С. мы уплетали вкусные булочки с бобовым кремом за чужой счёт и смотрели кино бесплатно. Вся наша компания погрузилась в печальные раздумья. С каких пор нашей красотке С. перестали делать комплименты? Может, это началось, когда вместо поступления в университет она выскочила замуж? Мы были ещё студентками, а С. уже родила двоих детей. Воспитывая их, она к тому же ухаживала за больным мужем и свекровью. Может, тогда всё началось? А может, после того, как она похоронила своего мужа, а следом и свекровь? Кто знает. Лицо С. до сих пор красиво, но жизненные невзгоды оставили на нём свой отпечаток. Дом, куда переезжает С., находится за пределами Сеула, в городе Токсо. С каждым следующим переездом она оказывалась всё дальше и дальше от столицы.

Б., стремясь разрядить воцарившуюся атмосферу уныния, предложила: «Пусть каждая из нас вспомнит, когда она впервые услышала из гущи «народных масс» комплимент по поводу своей внешности». Мы посмеялись над выражением «народные массы» и погрузились в давние-предавние воспоминания. Одна вспомнила, как играла в детском саду с мальчиком в папу и маму, другая – как впервые познакомилась с другом своего старшего брата, третья рассказала о том, как чесала зудевшую бабушкину спину, а четвёртой – Д. – вспомнилось, как в начальной школе она вместе со своим товарищем по парте решила провести линию, которая разграничивала бы личное пространство каждого. Когда Д. писала диктант, локоть соседа пересёк эту линию и она пеналом отпихнула его обратно. Тогда одноклассник возмущённо воскликнул: «Думаешь, если ты красивая, то тебе всё можно?»

О своей красоте К. впервые услышала от продавца сахарной тянучки. В раннем детстве она какое-то время жила в деревне у своей тёти, поскольку заболел её младший брат и матери было трудно ухаживать за обоими. Мы с удивлением узнали об этом периоде в её жизни, так как считали К. до мозга костей городской жительницей. Когда она играла с местными детишками перед тётиным домом, напротив них остановился проходивший мимо продавец тянучки с ножницами в руках. В том возрасте К. была на голову выше сверстников. Да и сейчас, когда мы все вместе идём по улице, К. возвышается над нами, как жираф над горизонтом. Так вот, когда дети играли в классики, продавец тянучки, показав на неё ножницами, её окликнул: «Эй, красивая девочка!» Мы тут же стали возражать, мол, он мог показывать на ребёнка, стоявшего позади неё, на что К. ответила: «Если бы вы там были, то сразу бы поняли, что он имел в виду именно меня!» – чем изрядно нас повеселила.

Когда К. взглянула на продавца, тот спросил: «Где ты живёшь?» Несмотря на то что она находилась прямо перед домом тёти, маленькая девочка, впервые осознавшая свою красоту, инстинктивно ответила: «Очень далеко». Продавец, пообещав проводить её до дома, посадил девочку на телегу рядом с тянучкой. Клацая ножницами для привлечения внимания потенциальных покупателей, он пошёл вперёд, оставив детей позади. На вопрос, где же находится её дом, девочка лишь указывала пальчиком вдаль. Дойдя до нужного места, продавец опять спрашивал девочку, куда идти, и вновь она махала рукой. Девочка надеялась с помощью продавца доехать таким образом до дома, где был её больной брат. Ей тогда казалось, что она сама может позаботиться о нём. К. абсолютно не имела понятия, как из деревни добраться до родительского дома, и просто повторяла: «Туда, туда!» Узнав о пропаже ребёнка, тётя бросилась за ней следом, стащила беглянку с телеги, громко ругаясь при этом на продавца и обвиняя его в похищении. К этому моменту К. с продавцом уже успели сделать три круга вокруг деревни.

В шутку начавшийся разговор о детских воспоминаниях продолжался: мы обсуждали комплименты, которые услышали в свои двадцать, потом в тридцать, потом в сорок лет.

Закончился ранний вечер, наступила ночь, а мы всё болтали, до тех пор пока луна не уступила место солнцу и не начался новый день.

Я у тебя научился, придурок!

Мне уже за тридцать, а старшая сестра до сих пор называет меня Выпуклоголовым. Она обращается ко мне так, когда её муж, поковырявшись в носу, вытирает свои пальцы о её колено, а также, вспоминая наше детство, когда меня звали Выпуклоголовым, а её – Милашкой.