Истории-семена

Зато когда змея была выжата досуха и последняя капля жизни коснулась детского лица, запричитал старик на соседнем камне. Он плакал и смеялся, он мычал и улюлюкал. Глаза его, за раз потускневшие, утратили разум, а безумие обрело в них обитель.

– Свершилось! От начала до конца! – изрёк пастырь и покинул место священодейства.

Юная мать тут же поспешила к каменным алтарям и с особой нежностью взяла на руки перепачканное, но здоровое дитя. Она повернулась к тому, кто впал в безумие, и произнесла слова благодарности, кои остались непонятыми и непринятыми. Двое мужчин помогли старому безумцу встать на ноги и, подхватив полоумного под руки, увели из пещеры, следом за его дочерью и внуком.

Оставшись наедине у опустевших алтарей, Росвита поведала Виланду тайну Эцель-Эба. Давным-давно, когда тисы ещё были робкой порослью, а до Тесного леса им ещё предстояло расти и расти, пришёл в эти края молодой пастырь с супругой и привёл за собою несколько добрых семей. От войн и зла бежали они и отыскали подходящий уголок. Дом за домом – так и родился Эцэль-Эб, что значит: благородный и сильный духом.

Но когда тисы вытянулись в стройные деревца, стало очевидно, что деревушке грозит вырождение. Близкие браки множили болезни и физические изъяны. Но покидать свою обитель никто не желал, опасаясь возвращаться в ставший уже чуждым мир за кольцом тисов.

Тогда-то тот самый пастырь, уже достигший преклонных лет, в недрах змеиной пещеры заключил союз со Змеиным богом. С той поры так и повелось: платой за благоденствие и покой от внешнего мира стало замкнутое уединение. Никто не смел покинуть Эцель-Эб. В отличие от тех, кто жил за Тесным лесом, дети в лесной глубинке рождались без рассудка. Старшие в семьях добровольно соглашались на обмен: безумие на разум. Через заговоренную змею в священной пещере в особый час и ночь проводился ритуал, освещённый Змееправцем, благодетелем деревни.

Но всё же старую кровь необходимо было разбавлять и впрыскивать в неё свежую. Особыми обрядами юные девушки приманивали, одурманивая мужчин «из иного мира». И ни кого попало, а тех, кого с рождения отметил Змеиный бог. Те, словно во сне, шли на зов, не осознавая его, доходили до Тесного леса и проникали в его узкие недра, без труда отыскивая заветную тропинку. Когда от охмурённых мужчин девы Эцэль-Эб получали то, чего жаждали, простачков выпроваживали восвояси, напоследок дав тем испить морочье зелье. Настой изгонял всякую память о деревне, жителях и всём, что происходило с оболваненными мужами. Выйдя из лесу, дорога к Эцель-Эб начисто забывалась, и отыскать заветную тропку в лесу, было уж не суждено. Но сила морока по прошествии времени слабела, и кое-что прояснялось в памяти очарованных мужчин. Вот и возвращались сюда вновь и вновь те, кого подзывали, подманивали прежде девы Эцэль-Эб. Бродили у опушки Тесного леса и силились постичь: что же их сюда тянуло с неодолимой силою, и что они никак не могли вспомнить.

Спустя год перед частоколом высоких тисов очутился молодой бродяга с беспокойным взором. Виланд до слёз всматривался в лесную глубь и всё старался что-то там разглядеть.

Дождь из мыльных пузырей

В этот день Рике было ужасно скучно, сердце требовало приключений и желательно волшебных. Мама строго-настрого запретила ходить без неё в Хмурый лес. Ни-ни. Даже кончика носа туда не совать. А чтобы и вовсе отбить охоту, мама загадочным, со зловещим оттенком голосом добавила:

– Я бы и сама туда не пошла, хоть по доброй охоте, хоть по чьей-то воле, когда серые тучи собираются над Хмурым лесом. Ведь каждому известно, что ничего хорошего не жди, когда много туч сталкивается в одном месте.

– Подумаешь. Ну, дождь пойдёт, всего-то, – хмыкнула Рика. Её в десять лет трудно было пронять чем-то таким «из ряда вон». Что ей какой-то там дождь! – А я зонт возьму.

– Э, нет, – не сдавалась так просто мама. Уголки её глаз как-то странно дрогнули, но не разошлись сеточкой тонких, едва приметных морщинок, как обычно, когда она улыбалась. – Всё не так просто, дочка. Тучи – лишь предвестники, а дождь – вор.

– Как так вор? – не поняла девочка.

– Ну, – замялась мама.

И тут же вспомнила, что собиралась протереть кухонную полку, которую, – Рика точно помнила, – прибирала два дня назад. Не могла же пыль так сильно осесть за пару дней?

– Ну? – решила поддразнить её дочь. Этот приём вполне прилично работал последние три года.

– Понимаешь, – продолжила после заминки мама, тряпка яростно натирала бочок полки, – этот самый дождь… он не совсем и дождь. Он падает на землю не водой, а пузырями. Мыльными пузырями.

– Это как же? – не поверила Рика. Конечно, не поверила. Да и как этакой россказни можно доверять? – Такого не бывает.

– А вот в Хмуром лесу бывает, – твёрдо пробубнила мама, тряпка елозила уже полочное донышко. – Его неспроста так называют. Да все знают, что когда лес хмурится, ходить к нему нельзя. Вон, хоть у бабушки спроси, она вечером зайдёт.