Истории, связанные одной жизнью

Подходило к концу лето, и тут грянул ГКЧП. Я не буду пересказывать общеизвестные события, но мне хочется коротко описать, как они воспринимались простыми людьми, нашими соседями-дачниками. Сразу же после исполнения танцев маленьких лебедей все ближайшие наши соседи выскочили из своих домов – телевизоры были в каждом доме – и в возбужденном состоянии стали искать общения друг с другом. Несмотря на то, что среди нас были также и люди, настроенные критически к перестройке и вообще к демократии, все единодушно высказывали свое возмущение государственным переворотом – иначе это никто не называл – и с горящими глазами проявляли готовность не подчиняться распоряжениям гэкачепистов. Я тогда подумал, что в таком состоянии люди способны на все: на баррикады, на революцию. Но больше всего народ, я имею в виду мужиков, возмущался запрету ГКЧП на продажу спиртного. А как хотелось выпить, ведь любое возбуждение требует своего усиления. Особенно это ощущается в пьющей компании. И как назло, все мы оказались с точки зрения спиртного “некредитоспособными”. Но, может быть, не все заведующие магазинами уже знают о сухом законе или не все торопятся его выполнять? Я вскочил в машину, моему примеру последовал еще кто-то, и мы помчались в соседние поселки. Но везде было глухо – страх оказался сильнее желания заработать или выполнить план: водка на полках отсутствовала. Мы сидели у меня в саду, злые и несчастные, и тут появляется моя жена с бутылкой водки в руках. Наша радость была столь велика, что мы не обратили особое внимание на появление жены председателя нашего садоводства. У нее руки тоже были не пустые. Так женщины помогли нам победить врагов только-только нарождавшейся свободы.

Главный закон жизни, завершив свое действие над старшим поколением нашей Большой семьи, приступил к следующему поколению, к моему. Еще в 1986 заболела и умерла Фаня. Годом позже я оказался в Риге, на конференции по компьютерным сетям. С гостиницами в это время в Риге было очень сложно, и мой двоюродный брат, Соломон, брат Фаины, будучи уже на пенсии, помог мне устроиться в одной из лучших гостиниц города. Его старший сын, Захар, с которым мы встречались на конференции, способный и целеустремленный человек, подготовил уже докторскую диссертацию и должен был в ближайшее время ее защищать. Однако удивительным было не это, а его женитьба. Он оказался зятем Президента Латвийской академии наук. Как это следовало понимать – обсуждать этот вопрос с кем-либо было неудобно. Соля мне не понравился – выглядел неважно, настоящим стариком, а было ему тогда только лишь шестьдесят восемь. Это была наша последняя встреча. Скоро мне стало известно, что он серьезно болен – все та же проклятая болезнь. На его похороны в феврале 1991 мне поехать не удалось – Нонна была в больнице.

Так получилось, что и в конце восьмидесятых и в начале девяностых, уже после операций, нам с Нонной удалось побывать в Ростове, в том числе на традиционной встрече выпускников мединститута 1952 года. Как всегда, это был для нас настоящий праздник. Фани уже не было, но Шульгины, Марк и Лиза, несмотря на их солидный возраст, кое-как держались. Однако в конце девяносто третьего нам сообщили, что дела у Марка плохи – обнаружен рак, причем в запущенной стадии. Мне очень захотелось с ним повидаться, и в марте 1994 я прилетел в Ростов на несколько дней. Картина была тяжелой, он сильно похудел, а ухаживающая за ним Лиза выглядела ненамного лучше. Юля, дочь Фани и Толи, регулярно навещала Шульгиных и помогала им, как только могла. Очень трогательно было видеть двух сереньких котят, которые постоянно были рядом с ним, спускаясь с его кровати только по своим делам и поесть. Они радовали его и забавляли, как будто понимали, как ему важно их присутствие, их теплота, их нежность.

Марк, всегда интересовавшийся оригинальными методами и в технике, и в медицине, где-то вычитал, что чистый керосин, принимаемый вовнутрь, может помочь больным раком. Кто-то по его просьбе поехал на аэродром и привез оттуда бутылочку авиационного керосина. И Марк столовыми ложками его пил. Однако никакого реального лечения он не получал. Наш дорогой Марк обошелся без серьезного медицинского вмешательства.