Истории тёмного королевства (СИ)

О да, уж что-то, а вдохновлять людей она всегда умела.

========== 106. Victoria Smurfit aka Деметра и Аид ==========

У Деметры льдистые глаза, боль в которых такая яркая, сильная, живая, что способна уничтожить все вокруг. У Деметры застывший взгляд, оглядывающийся назад, в прошлое, не видящий будущего. У Деметры сердце заливается слезами так, как не льют дожди холодной осенью.

Она не знает, какой сегодня день, не отличает день от ночи. Давно уже потеряла им счет. С тех пор, как Аид утащил ее дорогую дочь в свое мрачное царство ночи и смерти, Деметра только и делает, что горюет. Слезы, если уж начинают литься из ее глаз, так не останавливаются совсем. Деметра плачет, плачет, плачет — почти уже ослепла от горя, лицо опухло, привкус слез въелся в рот, разлился по горлу, затмил даже вкус амброзии, которую она так любит.

У Деметры руки холодные, словно лед, холоднее, чем земля, от ее страданий покрывшаяся толстым слоем снега. Ее жалеют все, и все бегут от нее, боясь захлебнуться в ее, материнских, страданиях. Деметра совсем одна, даже старая подруга Нюкта, укутывая ее своей темнотой, мрачной красой, не радует, не спасает. Нет материнскому сердцу покоя и утешения. Осталась только боль, бесконечная и тягучая. И некому Деметре о ней рассказать, и выкричать ее некуда — не выдержат небеса, разверзнутся.

Она каждый день приходит к темным чертогам мрачного царства Аида. Здесь изучила уже каждый закуток и каждое существо знает ее. Все шарахаются, завидев ее. Бегут, точно от прокаженной. Боятся ее горя. Страшатся его не выдержать, разлететься на куски, расколоться напополам, утонуть в нем, точно в глубоком темном море.

Деметре все равно. Ей давно уже плевать на то, какой ее видят другие, что о ней подумают. У нее теперь лишь одна забота, только одна мечта — горькая, несбыточная. Отчаянная.

Сегодня Аид великодушно решил принять ее. Сжалился. Смиловался над несчастной страдалицей, а может быть, движет им какой-то другой план. Например, отправить несчастную в свои мрачные чертоги да и запереть там навечно. А, может быть, в реку Лету сбросить. И не будет тогда ни следа от Деметры, ни останется и памяти — лишь горе. Тяжелая и тягучая боль.

Аид подходит к решетке, сторонясь, пропуская ее, приглашая войти. Но нет, ей вовсе не нужно его мрачное царство. Да и что она может? Насильно вырвать дочь из лап мучителя? О, как бы она хотела! Но разве есть у нее столько сил? Разве может она сделать это?

Деметре осталось лишь безвольной пташкой стучаться в закрытые двери, взлетать в надежде хотя бы увидеть любимую дочь, и падать, услышав холодное, мрачное: «Нет!»

— Зачем ты пришла? — спрашивает Аид, жестко сжав губы, готовясь отказать.

— Верни мне мою дочь, — Деметра касается пальцами холодной скалы, около которой стоит, точно мечтает сдвинуть ее с места своими страданиями, пристально, больно смотрит в ледяные глаза, — молю.

— Зачем? Персефона — владычица этих мест. Королева. И она счастлива.

— Она — моя дочь, — настаивает Деметра, горько вздыхая, — как можешь быть ты так жесток ко мне? Разве у тебя совсем нет сердца?

— Есть, — задумчиво кивает Аид, — и оно любит твою дочь. Потому я не отпущу ее.

— Я тоже люблю ее! — почти кричит, почти рыдая, Деметра. — Не отнимай у меня мое дитя!

Аид молчит. Смотрит на нее несколько минут, задумчиво, пытливо. Деметра знает этот взгляд. Так он глядит только когда принимает решения. И бесконечное равнодушие в его глазах уже сообщает о его ответе.

— Я теперь ее муж. Она принадлежит мне. Время, когда она была дочерью своей матери, закончилось. Оставь ее, Деметра, и иди с миром.

Деметра готовится возразить. Подается вперед, готовая бежать за братом. Но тот лишь усмехается, исчезая в синей дымке.

И снова Деметра остается одна, всеми покинутая.

Завтра она придет сюда снова. И послезавтра. И даже через год, если понадобится.

Счастье Аида не кончится, покуда в плену у него Персефона.

Муки Деметры продолжатся, покуда Персефона в плену.

========== 107. Тор, леди Сиф и Персей ==========

Они оба — неопалимые. Почти бог и бывшая валькирия. Сильная женщина и сильный мужчина.

У Персея в глазах столько боли, что не каждый выдержит — захлебнется. У леди Сиф глаза — два чертовских омута, где решимость воссоединилась с жаждой крови.

У Персея одна цель: выиграть войну ради мира. У Сиф цель другая, но не менее важная — держаться до конца.

Они оба не привыкли сдаваться, потому что знают, что умрут, стоит лишь подумать поднять белый флаг. Они могли бы стать поэтами, но судьба повела их по пути войны и сражений.

У Персея сердце, как говорят, окаменевшее. Судьба отщепенца, жестокая и злая, научила его не проявлять чувств. Стоит лишь раз дать им свободу — сам себя уничтожит в их смертоносном вихре, и все вокруг убьет.

У леди Сиф сердце такое же черное, как ныне ее волосы, угольное, пепельное. Оно горит, пылает, не утихает ни на минуту, ни на секунду не смягчает гнева и решимости. Ей все кажется, стоит допустить слабость, лишь на миг забыть о том, что давно уже из милой златокудрой девушки превратилась в воина, — ослабнет, зачахнет.