Истории замка Айюэбао

И снова тряска в медленном поезде. Баоцэ не стал брать служебную машину, так как не хотел, чтобы кто-то знал, куда он едет. За пять лет стараний в Саньдаоган возвели несколько контор, за это время их истинный создатель Чуньюй Баоцэ сильно осунулся и даже немного пугал своей задумчивостью и худобой. Многим не верилось, что ему всего тридцать лет. Глядя на эти ввалившиеся круглые глаза, выступающие скулы, бескровные губы и шершавые щёки, люди думали, что перед ними человек средних лет. В глазах его появились красные прожилки, голос осип из-за недостатка сна, волосы потускнели и стали немного виться, торча во все стороны. В пути ему волей-неволей пришлось восполнять ужасный недостаток сна. Сойдя с поезда, он облился холодной водой, чтобы хоть немного взбодриться и морально подготовиться к схватке с самым хитрым деловым конкурентом. За все эти годы он так привык к этим медленным поездам, к разбитым дорогам, громкому хрипящему звуку мотора, к тому, что пеший путь длиной в сотню ли занимает несколько часов! По равнинным дорогам то и дело снуют конные повозки и воловьи упряжки, кули и люди с тележками, тракторы и ишаки. Горные же дороги узки, круты и извилисты. Его душу наполняло смятение, но в конечном счёте всё обратилось в обжигающее пламя, опалявшее щёки, и когда поезд уже проехал полпути, они распухли, как резиновые мячи. Он провалился в сон, где встретил Сяо Гоули, старую матушку и, наконец, Ли Иня, который прямо во сне протянул к нему руку и разбудил. Баоцэ не понимал, где находится; его сердце звонко колотилось. Поезд с прежним пыхтением мчался вперёд, покачиваясь, перемещаясь то с востока на запад, то с юга на север, преодолевая один за другим непредсказуемые опасные участки. Баоцэ мечтал, что когда-нибудь у него будет волшебный летательный аппарат, быстрый, как человеческая мысль. Ему не терпелось оказаться в Лаоюйгоу, в том месте, которое подарило ему жизнь. Поезд взбирался в гору, катился с горы и снова взбирался вверх. Равнина осталась позади; началась холмистая местность, затем гористая — совсем скоро поезд прибудет в Лаоюйгоу. Последний отрезок пути Баоцэ проделал пешком, с рюкзаком за спиной и потирая глаза. Вот и горный кряж без единого деревца, лишь высокие нагромождения лёсса и камней, — вот она, его родина. Стоял сухой зной, все птицы попрятались. Словно археолог-первооткрыватель, Баоцэ понемногу приближался к уродливой, разрушенной деревне. Его обступали призраки прошлого, а он шагал между ними по маленькой тропке. Он остановился перед полуразрушенной каменной хижиной. Входная дверь была привязана соломенным жгутом вместо замка, так что открыть её не составило труда. Внутри было темно и сыро, воздух наполнял сильный запах плесени. Жалкий маленький очаг покрывал слой земли. На кане уцелела лишь половина циновки. Сквозь прорехи в крыше просачивался дневной свет.

— Я вернулся, — сказал Баоцэ этой каменной хижине и своим родным.

Под вечер Баоцэ поднялся на высокую ровную террасу и прошёлся среди школьных корпусов. Не слышно было прежнего гомона, вокруг стояла пугающая тишина. Баоцэ приблизился к кабинету директора, немного постоял у окна и направился к северо-западному углу территории. Там находилась школьная фабрика. Фабричное помещение было заперто на замок, изнутри не доносилось ни звука. Он повернул обратно, отыскал третью дверь в первом ряду классных комнат. Там он долго стоял, созерцая едва проступавшие в темноте ряды парт и таявшую в сумерках доску… Баоцэ надеялся до того, как окончательно опустится ночь, учуять дым очага, увидеть хотя бы тени порхающих птиц. Но ничего не происходило. Пройдя сквозь ряды классных комнат, он дошёл до общежития на северном краю школьной территории… Та маленькая зелёная дверь, которую не в силах была скрыть даже ночная тьма, была на прежнем месте, молчаливая, с плотно задёрнутым окошком, через которое просачивался тёплый свет. У Баоцэ участилось дыхание, горло будто обдали крутым кипятком. Он с трудом сглотнул. Поколебавшись, он легонько постучал в дверь.

Она открылась, выпустив наружу потоки света. Из-за неё выглянула женщина; во взгляде её сквозила неприязнь.

— Вам кого?

Баоцэ, отступив на шаг, разглядел её как следует: на ней были сапоги с высокими голенищами и плотно облегающий жакет, — в общем, одета так, словно собралась на выход. Его память мгновенно запечатлела черты её лица: смуглая кожа, большие глаза, плотно сжатые губы. Перед ним стояла женщина среднего роста и крепкого телосложения.

— Я пришёл… чтобы проведать.

— Ну, тогда входи, — прозвучал в ответ грубоватый голос.

Женщина открыла дверь шире, будто только его и ждала.