История

75. После этого, когда Никий и Демосфен решили, что приготовились достаточно, на третий день после морской битвы¹ наконец войска двинулись из лагеря. (2) Положение афинян было ужасно не только тем, что они теперь отступали, потеряв из своих боевых сил все корабли, и вместо великой надежды на победу сами они и государство были в опасности, но и тем, что покидаемый лагерь являл каждому горестное, ранящее душу зрелище. (3) Ведь тела павших не были погребены, и всякого, увидевшего среди трупов родственника, охватывало чувство скорби и страха. Раненые и больные, покидаемые еще живыми, были в глазах оставшихся в живых еще более достойны жалости и несчастнее погибших. (4) Своими мольбами и жалобами они повергали уходящее войско в полное расстройство. Они упрашивали взять их с собой, завидев кого-нибудь из друзей или близких, обращались к каждому, называя его по имени, хватались за одежды своих товарищей по палатке в самый момент отправления и тащились за ними, пока хватало сил, и наконец со страшными воплями и проклятиями отставали, покинутые всеми. Так все войско в слезах из-за безысходности своего положения насилу тронулось с места, хотя и уходило из неприятельской земли, где оно уже вынесло тяжкие муки, превышавшие меру слез. Но неясное будущее сулило им еще новые страдания. Подавленные афиняне сокрушались, обвиняя в бедствии самих себя. (5) Отступление напоминало бегство жителей из захваченного врагами города после долгой осады, и притом города немалого, так как вся отступающая толпа составляла не менее 40 000 человек². При этом каждый воин нес с собой все необходимое, и даже гоплиты и всадники, против обыкновения, сами должны были нести, кроме оружия, еще и съестные припасы, так как у них больше не было слуг либо они им не доверяли: ведь слуги чаще всего после несчастной битвы перебегали к неприятелю. Однако даже и того запаса съестного, что у них было с собой, не хватало, так как хлеба уже не было в лагере. (6) Хотя некоторым утешением в несчастье обычно служит сознание, что терпишь не один, но вместе со многими, однако в настоящих обстоятельствах бедствие ощущалось не менее тяжко, особенно при мысли о том, какой унизительный конец постиг это вначале столь блистательное и исполненное самонадеянности предприятие. (7) Действительно, это было величайшим крушением воинского счастья, которое эллинскому войску когда-либо пришлось испытать. Если оно явилось в Сицилию, чтобы поработить других, то теперь ему приходилось бежать, опасаясь такой участи для себя. Вместо радостных пожеланий и воинственных гимнов, с которыми они отплывали, при возвращении назад слышались иные возгласы; вместо того чтобы плыть по морю, они шли пешком и надеялись больше на гоплитов, чем на корабли. Однако все это казалось еще терпимым в сравнении с нависшей над ними в ближайшем будущем опасностью.

76. Видя в настроении войска такой перелом в сторону полного уныния, Никий стал обходить воинов, ободряя и утешая их, насколько это было возможно в таком положении. Переходя от одной группы к другой, он все более повышал голос как от усердия, так и стараясь, чтобы его слова были слышны и понятны как можно дальше.