История афинской демократии

Введенный в 487/86 г. способ избрания архонтов, вероятно, стоит в связи с той внутренней борьбой, которая тогда происходила в Афинах. Жребий до некоторой степени должен был устранить или уменьшить поводы к борьбе, ослабить влияние могущественных лиц и фамилий при замещении должностей архонтов. Недаром введение этого способа избрания совпадает с первыми случаями применения остракизма. Но введение жребия при избрании 9 архонтов из столь большого числа предварительно намеченных голосованием кандидатов вместе с тем знаменует собой падение архонтата. Новый способ выборов указывает, что прошло уже то время, когда первый архонт являлся первым лицом в государстве, самым влиятельным сановником, а полемарх – главнокомандующим над военными силами, когда вообще коллегия архонтов играла видную роль в государственном строе. Очевидно, прежнее значение архонтата отошло уже в область прошлого. Прежде в архонты избирались наиболее влиятельные и выдающиеся лица; теперь всякий заурядный афинский гражданин признавался достойным и способным нести обязанности архонта. Перемена эта имела и дальнейшие, чрезвычайно важные следствия: открывалось поле для деятельности «вождя народа», «демагога»87; демагог становится необходимым, хотя сам по себе и не должностным лицом в государстве, фактически главным руководителем народного собрания, внутренней и внешней политики Афин. А из должностных лиц выдвигается на первый план стратег. Таким образом, влияние переходит к демагогу и одному из стратегов. Но в эпоху расцвета афинской демократии, до самой смерти Перикла, демагог и стратег обыкновенно соединяются в одном лице. Раздвоение, пагубный разлад и конфликт обнаруживаются позже…

Жребий в Афинах употреблялся не только при избрании архонтов; мало-помалу, при господстве демократии, он находил себе все большее и большее применение; его стали употреблять при выборе почти на все должности, кроме немногих, преимущественно военных: последние всегда замещались лицами, избираемыми посредством голосования, по понятной причине – должности эти требовали специальных способностей; рискованно было вверять начальство над войском и защиту государства лицам, обязанным своим избранием жребию, т. е. случаю.

Некоторой коррективой при жребии служила докимасия, или «испытание», которому подвергался каждый кандидат на какую бы то ни было должность. Впрочем, это «испытание» касалось не способностей лица или его пригодности для данной должности, а его жизни, его поведения и нравственных качеств, равно как его формальных прав. Например, кандидату в архонты предлагались вопросы: кто его отец и дед и из какого дема? кто его мать и бабка и из какого дема (от архонта требовалось гражданство, по меньшей мере, в третьем колене)? чтит ли он Аполлона Патроя (Отцовского) и Зевса Геркея (Оградного, хранителя домашнего очага)? есть ли могилы предков и где они? хорошо ли обращался с родителями? исполнял ли военную службу и нес ли финансовые повинности? и т. д. В таком же роде была докимасия и при замещении других должностей. Чуть не вся жизнь кандидата могла подвергнуться подобному «испытанию»… Быть должностными лицами могли афинские граждане не моложе 30 лет. Для занятия некоторых должностей – архонтов, казначеев – требовался особый, более высокий ценз. По закону феты вообще не имели права занимать должности; это Солоново установление, оказывается, никогда не было формально отменено даже впоследствии, при полном торжестве демократии. Аристотель говорит, что и в его время, когда у желающего подвергнуться жеребьевке для занятия какой-нибудь должности спрашивали (при докимасии), к какому классу он принадлежит, то ни один не скажет, что он фет (Ath. Pol., 7). Но на практике закон обходился, и в IV в., хотя Солонов закон, по которому казначеи должны быть из пентакосиомедимнов, оставался еще в силе, но в действительности, по свидетельству того же Аристотеля (Ath. Pol., 47), занимать эту должность мог всякий, избранный по жребию, даже и очень бедный. Запрещалось два раза занимать одну и ту же должность, за исключением военных, на которые можно было выбирать одно лицо несколько раз, даже из года в год, и отчасти должности булевта: членом Совета 500 можно было состоять дважды в течение жизни. Булевты подвергались докимасии перед советом, решение которого первоначально имело окончательную силу, впоследствии же допускалась апелляция в суд, дикастерий; архонты должны были подвергаться двойной докимасии – и перед советом, и перед судом, а все прочие должностные лица – только перед последним.

Все должностные лица подлежали контролю, а по окончании срока службы должны были давать отчет в своих действиях; впоследствии, если дело касалось финансовой стороны, то отчет сдавался перед коллегией логистов (причем, во всяком случае, окончательное решение принадлежало суду), а во всем остальном – перед коллегией эвфинов. До сдачи отчета нельзя было быть избираемым на другую должность, отлучаться из страны и свободно распоряжаться своим имуществом.