История альбигойцев и их времени (часть вторая)

Для того чтобы поощрить доминиканцев, папа подтвердил канонизацию знаменитого основателя их ордена. Перед лицом всего католического мира, 3 июля 1234 года он снова и более торжественно заявил о великих заслугах Доминика, назвал его пастырем и вождем народа Божъего, свидетельствовал об его даре чудотворства, которое осталось присущим и его телу, и предписал включить усопшего в число святых, праздновать его память 4 августа, объявив при этом, что за посещение его гробницы дается индульгенция, прощение грехов всем верующим на один год (52). Все это должно было возвысить доминиканцев в глазах прочего духовенства, которое относилось к ним с понятной ревностью. Их опора и авторитет скрывались в обаянии все еще живых воспоминаний о Доминике, ходивших в народе, но для остального духовенства они оставались новыми, еще начинающими и неопытными деятелями.

Особенно были недовольны новой инквизицией епископы. Они оказывали ей глухую оппозицию. В этой оппозиции замечалась одна из причин трудности и медлительности введения инквизиции. К столкновению были поводы ке потому, что о новых правах, предоставленных доми-иканцам, не было оповещено официальным порядком, ак то бы следовало. Факт существовал, опираясь лишь на |астные документы, данные ломбардским, лангедокским испанским доминиканцам, но еще не прошел обыкно-внным порядком. Епископы, не имея формальной окруж-зй буллы, которую Рим все еще опасался издавать, мог-законно отстранять инквизиторов от исполнения их (ювых обязанностей. По канонам и преданиям духовный уд всецело принадлежал епископам. В новом распоряжении, в котором им предлагали молодых монахов, они вини деспотическое нарушение их прав и привилегий. Если пико было почтение к папскому престолу, то паствы не внее уважали и епископский сан, который влиял на них впосредственнее. С понятием о соборе как высшей власти ерковной и народной связывалось представление о высо-эм смысле этого сана, в действительности потерявшего Цвое прежнее значение.

Другое препятствие учреждению инквизиции заключаюсь в государственной власти. Нельзя было лишить свете-их судей их права участвовать в процессах еретиков, пра-I, утвержденного за ними последними законами Фрид-ха II и практикой всех государей. Светской власти при-цилось бы делиться с молодым орденом верховным пра-рм жизни и смерти, подобно тому как епископы дели-ясь с ним своим значением и привилегиями.

Встретив такую двойственную оппозицию, всякий дру-. папа, менее энергичный, отказался бы от риска сме-эго предприятия. Но не таков был Григорий IX и его друг Пеньяфорте, люди, никогда не отступавшие от раз поставленной задачи.

Пеньяфорте употребил все свое искусство, чтобы осуществить задуманную мысль, ловко провел новый корабль через все подводные скалы и крепко поставил его на якорь. Епископам внушили, что они ничего не теряют, что они имеют право судить совместно с инквизиторами, когда того пожелают. Их утешили игрушкой права, так как хорошо знали, что при многочисленности их занятий и их склонности к почестям, а не к действительным привилегиям они сами никогда не придут в суды. Они стали поэтому тенью судей, а вся сила, знание и право остались за инквизиторами, которые со временем могли совершенно их вытеснить и действовать не только вполне самовластно, но даже, как безапелляционное учреждение, независимо от римского престола. Что касается светской власти, то одной анафемы, которая безгранично расточалась папами в то время, было бы достаточно, чтобы заставить непокорных государей привести в исполнение всякую меру римского двора. Но, не пользуясь своим историческим могуществом, папство хотело с обоюдного согласия провести новую меру.

Светским судьям предоставили также мнимое участие в трибунале. Правительство и город назначали своих заседателей и других членов в трибунал, которые постепенно лишались всякого голоса в канонических делах, им малознакомых, и которые, опасаясь невольного, но легко возможного, перемещения на скамью подсудимых, должны были подтверждать приговоры инквизиторов. Третья часть конфискованных имуществ шла в вознаграждение за такую сделку правительству.

Преодолев эти препятствия, инквизиция встретила новые. Они заключались в отсутствии средств к существова нию трибуналов. Надо было платить светским судьям, содержать инквизиторов, тюрьмы, кормить пленников, с достаточной церемонией исполнять постановления инквизиции. Для этого придумывали разные источники, но, не желая нагружать народ новыми десятинами, сошлись на том, чтобы город содержал трибуналы на свой счет, а г. вознаграждение пользовался долей конфискаций и штрафов. Заручившись правом на существование, скоро став вполне самостоятельной, инквизиция через четыре столетия стала не только грозой тех же епископов, но и импера торов, и даже самого римского престола, который подчинила своему контролю. Она совершала безнаказанно всякие злодейства, потому что убеждение в ее силе и даже святости укоренилось в умах.