История античного атлетизма

Возможно, что это у сатирика Лукиана прием неизменного комизма даже при столь печальных обстоятельствах…

Ряд авторов (К. Вайсенгофф, 1939; А. Лосев, 1957; И. Тренчени-Вальдапфель, 1955) видят в образе Гиацинта природу, которая умирает осенью, чтобы снова воскреснуть весной. Отождествление Аполлона с солнцем абсолютно логично: ведь именно от его лучей засыхают и гибнут растения, но эти же лучи снова дают жизнь весенней флоре.

К этому же кругу мифов принадлежат сказания о Нарциссе, Адонисе и Лине – юношах, также погибающих в расцвете сил и красоты. Особенно близок к Гиацинту Лин: он гибнет тоже при состязании с Аполлоном. Правда, соревнуются они не в дискометании, а в пении и в игре на кифаре.

Другая сюжетная ветвь мифа приводит нас к Лину, обучающему Геракла игре на кифаре. Не слишком музыкальный герой в сердцах швыряет неподатливый музыкальный инструмент и случайно убивает своего учителя.[190]

Древний праздник Гиакинфий, существовавший в Греции,[191] совмещал и плач об умершем Гиацинте, и радость по поводу его возрождения. А. Ф. Лосев в уже упомянутой работе пишет: «В аполлоновской мифологии Гиацинт – упорядоченная и преображенная стихия»,[192]

Вообще же связь Аполлона с агонистикой в древнегреческой мифологии самая тесная. С одной стороны, он часто несет смерть (лук, стрелы и, в нашем случае, диск). С другой же стороны, классический Аполлон – бог цветущей юности и палестры (которую и создал вместе с Гермесом).[193] Он – бог всевозможных состязаний. Первый победитель на Пифийских играх, Аполлон побеждал и в Олимпии: Гермеса – в беге, Ареса – в кулачном бою.[194]

По Плутарху, Аполлон – вообще покровитель всех состязаний атлетов и особенно – лучников.

Жители Дельф поклонялись ему как богу кулачного боя, критяне – как покровителю бега. Вообще же в Дельфах Аполлон издревле считался не только опекуном отдельных видов состязаний, но и богом всякой агонистической победы.[195]

Диск, причиняющий смерть, фигурирует и в других мифах.

Аргосскому дарю Акрисию было предсказано оракулом, что сын его дочери Данаи свергнет и убьет деда. Несмотря на меры, принятые Акрисием, к Данае в виде золотого дождя проник Зевс, и та родила Персея. Заточенные Акрисием в сундук, брошенные в море, мать с сыном все же спаслись. После совершения общеизвестных подвигов Персей хочет все же увидеть своего деда и отправляется в Аргос. По дороге он попадает в фессалийскую Ларису: тут умер царь, и его сын Тевтамид решил почтить память отца состязаниями. Весть об этом привлекает Персея. Акрисий, узнав, что внук направляется в Аргос, бежит оттуда… тоже в Ларису. Участвуя в пентатлоне, Персей метнул диск и случайно убил деда. Предсказание сбылось.[196]

Этот сюжет мы находим у многих древнегреческих авторов; у Софокла в «Ларисейцах» (фр. II (348) и фр. III (349)), у Павсания (II, 16, 2) и других.

Павсаний же передает, что подобный несчастный случай произошел и с легендарным Оксилом: «…говорят, что, бросая диск, он метнул его неверно и совершил непреднамеренное убийство».[197]

В мифах гибель от небрежно брошенного диска может быть рассмотрена и как исполнение приговора неумолимой судьбы (воле которой не в силах противиться даже такой влиятельный небожитель, как Аполлон).

Иногда же такая смерть – справедливое возмездие за недобрые дела (хотя она и причинена помимо воли дискобола). Именно так можно расценить гибель Акрисия. Несомненно, этот мифологический сюжет был подсказан реальными обстоятельствами агонов, где подобные несчастья были нередки.

Доказательством этого служит и «Гимн Деметре» Каллимаха.

Срубивший деревья в священной роще Деметры Эрисихтон наказан за это вечным голодом. Чтобы не пускать обжору-сына в гости, мать придумывает отговорку: «Эрисихтона ушибли диском…»[198]

Вероятно, в те времена это звучало вполне правдоподобно и ни у кого не вызывало особого удивления.

Плутарх приводит рассказ о том, что «…какой-то пентатл нечаянно брошенным дротом убил Эпитима из Фарсала».[199]

Распространен и сюжет гибели возницы на ипподроме в момент огибания меты. Это подтверждает, например, рассказ Талфибия из Софокловой «Электры».[200]

Также на конных состязаниях гибнет Главк, отец Беллерофонта. В Иолке, на погребальных играх в честь Пелия Главка растерзали взбесившиеся кони. Уже в историческое время его дух отождествляли на Истме с маленьким божком (скульптурной метой, стоящей у поворота на ипподроме), который назывался Ταράξιππος(Taraxippos), т. е. «пугающий лошадей».[201] В Олимпии же в этой мрачной роли выступали духи Эномая и Миртила.[202]

В свете таких рассказов несколько меркнет ореол, окружающий обычно античную агонистику. Условия, в которых происходили древние игры, часто были весьма суровыми и небезопасными.

Третий распространенный агонистический сюжет – борьба героя с разбойником, убивающим или грабящим путников.

В мифах этого цикла первое место занимают Геракл и Тесей.