История античной культуры

Все сказанное относится, впрочем, к тяжбам римских граждан между собой; только они решались по jus Quiritium, то есть законам XII таблиц с преторским эдиктом. Тяжбы неграждан решались по более упрощенному jus gentium, не связанному традицией и стремившемуся не столько к формальной справедливости (justum), сколько к реальной (aequum). Совмещение обоих прав в лице одного претора тоже было орудием прогресса, так как этот совместитель получал возможность переводить более свободные и современные постановления juris gentium[50] в свой преторский эдикт. Правда, с конца 1-й Пунической войны накопление дел вынудило римлян назначить претору коллегу в лице так называемого praetor inter peregrinos, чем был довершен параллелизм с эллинистическими установлениями (выше, с.213); но фактически и впоследствии обе должности часто совмещались.

Римское право делилось на частное (privatum) и общественное (publicum). Такое деление не соответствует нашему делению на гражданское и уголовное: все-таки второе развилось из первого. И частное и общественное право могло быть деликтическим (там — кража, здесь — государственная измена) и неделиктическим (там — спор двух граждан об имуществе, здесь — такой же спор казны с гражданином); но важные преступления, требовавшие строгого («капитального») наказания, как убийство, поджог и т.д., рано были отнесены к разряду общественных. Подсудны они были первоначально высшему магистрату; но закон, который традиция относит к году основания республики, разрешил в случае осуждения так называемую provocatio ad populum[51], в силу чего вошел в обычай, для уголовных преступлений, народный суд. Это была очень тяжеловесная машина; с середины II века до Р.Х. поэтому учреждаются для главных преступлений так называемые quaestiones perpetuae (то есть уголовные комиссии) присяжных.

И состав преступления, и судопроизводство, и кара были предусмотрены в учредительном законе и видоизменению со стороны преторов не подлежали; в этом заключается причина неподвижности римского уголовного права в сравнении с гражданским. Присяжными были вначале сенаторы, затем, с Г. Гракха (123 год до Р.Х.), всадники, затем, с Суллы (82 год до Р.Х.), опять сенаторы; наконец в 70 году до Р.Х. lex Aurelia judiciaria ввела всесословный суд присяжных, в который, каждое в размере одной трети, входили все три сословия — сенаторов, всадников и плебса (последнее в лице его tribuni aerarii, выше, с.253). А так как благодаря учредительным законам в правовое сознание римского общества внедрились, хотя и будучи формулированными, оба основных правила также и нашего судопроизводства — nullum crimen sine lege, nulla poena sine lege[52], — то во всесословном суде присяжных 70 года до Р.Х. мы должны признать завершение римского правосудия — ту наивысшую ступень, которой новая Европа достигла лишь в XIX веке.

Еще следует заметить, что из возможных наказаний телесные по закону (leges Porciae de tergo civium[53]), а казнь фактически к римским гражданам не применялись: последнюю осужденный мог заменить добровольным изгнанием, что он, разумеется, всегда и делал. А так как лишение свободы практиковалось только в виде предварительной (коэрциционной) меры, то фактически наказания граждан сводились к имущественным пеням различной высоты и к умалению гражданских прав (capitis deminutio). Другое дело — неграждане; по отношению к ним были в ходу и тюрьма, и бичевание, и казнь — между прочим, на кресте.

§ 7. Военный быт. Римские легионы покорили мир; римское военное дело поэтому заслуживает полного внимания историка культуры.

Вначале мы и здесь имеем дело с гражданским ополчением; центурии (сотни), на которые распадался народ, были действительно боевыми ротами, всадники действительно составляли конницу. В принципе не изменила дела и так называемая реформа Камилла (около 380 года до Р.Х.), давшая легиону своеобразное деление на три строя (acies), восходящие по возрасту, а именно hastati, principes и triarii (отсюда поговорка — res ad triarios venit, то есть «принимает серьезный оборот»). Каждый строй состоял из десяти «манипулов», каждый по две центурии (по шестьдесят человек; только у триариев манипулы совпадали с центурией); между манипулами были промежутки, через которые пробегали легковооруженные числом тысяча двести.

Таким образом, каждый легион состоял из четырех тысяч двухсот человек, к которым прикомандировывалось еще триста всадников.