История античной культуры

§ 13. Изобразительные искусства. А. Архитектура. Как искусство, во-первых, необходимое, а во-вторых, требующее не столько творческой фантазии, сколько трезвого расчета, архитектура была единственным из трех изобразительных искусств, в котором римляне проявили действительную самостоятельность. Без чужеземных влияний, конечно, дело не обошлось и здесь. Первым сказалось влияние эллинизованной Этрурии; у нее Рим заимствовал: 1. новый архитектурный ордер, так называемый тосканский; это, в сущности, видоизмененный дорический, но колонна имеет свою базу, ее ствол не имеет каннелюр (вообще, отсутствие каннелюр характерно для римской колонны) и капитель сведена до небольших размеров; 2. форму этрусского храма, для которого характерно помещение рядом трех целл с общей для всех колоннадой; таков был храм Юпитера, Юноны и Минервы на Капитолии, сооруженный Тарквиниями; 3. в особенности арку, важнейшее после греческой колоннады изобретение архитектуры, с ее развитием — сводом. Оба настолько характерны для римской архитектуры, что мы привыкли противопоставлять римскую арку греческой колоннаде. Вначале она (мы говорим о настоящей арке с клинообразным сечением камней) употребляется для технических сооружений вроде клоак, акведуков и т.д.; позднее она комбинируется с колоннадой (причем в пролет между двух колонн вставляется арка, ключевой камень которой, наравне с капителями колонн, поддерживает архитрав), из этой комбинации создаются формы римской триумфальной арки и римского фасада, ставшие позднее образцовыми для архитектуры Возрождения.

Но уже в V веке до Р.Х. этрусское влияние сменяется греческим; важный в борьбе сословий храм Цереры был выстроен греческими зодчими по греческому образцу. Все же чистота греческого стиля была исключением: мало-помалу Рим выработал по греческому образцу свой храмовый стиль, для которого характерна, при прямоугольном плане целлы, глубокая передняя колоннада. Вырабатывается также и особый римский архитектурный ордер, представляющий собой, впрочем, не очень гармоническую комбинацию ионийского и коринфского стилей.

Особые потребности римской жизни вызывают и новые, более или менее счастливые комбинации архитектурных форм. Для гладиаторских игр (ниже, § 17) строятся амфитеатры; это, в сущности, ряды для зрителей греческого театра, доведенные до полного эллипсиса. Особое внимание обращается на термы (бани) с их помещениями для холодных, теплых и горячих купаний; они получают монументальный характер, что ведет к искусной комбинации различных архитектурных форм. Греческая стоя, porticus, заимствуется для украшения городских площадей, особенно священного римского форума, этого живого сердца державного города. Здесь же наряду с храмами строятся и базилики наподобие афинской «царской стой» на агоре; это были здания отчасти коммерческого, отчасти судебного назначения, первообраз древнейших христианских храмов. О частных домах речь была уже выше (с.251).

Б. Скульптура нашла в Риме только любителей, но не творцов, и это обстоятельство было роковым для художественных сокровищ Греции. Первый Марцелл подал в 212 году до Р.Х. после взятия Сиракуз пример такого просвещенного грабительства: он перевез в Рим множество статуй из завоеванного города, чтобы украсить ими площади и храмы Рима — но все же не свои собственные дома и виллы, как потом замечали его защитники. Позднее и эта щепетильность была оставлена, и наместники греческих провинций взапуски их обирали, обогащаясь за счет их старинного скульптурного убранства. В своих речах против Верреса Цицерон оставил нам грустную картину такого грабежа (Циц. Пр. Г. В. 132): «Изо всех несчастий и обид», — говорит он, — обрушившихся за последнее время на наших союзников, ничто так больно не ранило и не ранит греков, как этого рода ограбления храмов и городов». Впрочем, одна скульптурная форма ведет свое начало от римлян; это — портретный бюст, отличающийся от греческой портретной гермы тем, что нижний обрез груди — полукруглый, а не прямой. Причиной был обычай вставлять скульптурные портреты в эллиптические медальоны, которые служили рамками.

В. Живопись тоже не была двинута вперед римлянами; все же она была более в пределах их способностей, чем скульптура, и нам называют даже живописцев из римской знати, вроде того Г. Фабия Пиктора (предка историка), который в 304 году до Р.Х. украсил своими фресками храм богини Salus. Любовь же к живописи была повсеместной, как видно из ее роскошного памятника — помпейской стенописи.