История античной литературы

Как уже указывалось в вводной главе, с переходом власти к династии Флавиев разрядилась та нервная общественная атмосфера, которая создана была ближайшими преемниками Августа. Период дворцовых интриг и преступлений, пышной расточительности и беспутства сменился серьезным и бережливым управлением. Рецидив гонений против аристократии при Домициане был только временной вспышкой. Империя укрепила свою социальную базу, и аристократическая оппозиция ослабела. Нравы стали спокойнее и строже.

Этот поворот общественного настроения сказался и в литературе. Юн выразился прежде всего в реакции против «нового» стиля, которая проходила под знаком возвращения к классическим образцам римской прозы и поэзии, к Цицерону и Вергилию. На практике классицизм этот сводился, впрочем, только к отказу от эксцессов предшествующего направления, при сохранении целого ряда его тенденций, и к поверхностным заимствованиям у классиков. Римская литература, в особенности литература «высокого» стиля, начинает приобретать безыдейно-эпигонский характер.

Знаменосцем борьбы против «нового» стиля явился Марк Фабий Квинтилиан (около 30 — 96 гг.), влиятельнейший преподаватель реторики во второй половине I в. Начав свою деятельность в период всеобщего увлечения литературной манерой Сенеки, Квинтилиан выступил с лозунгом возвращения к цицероновскому стилю, к стройному периоду, вместо коротких, отрывистых фраз, к более естественному и строгому красноречию, вместо перманентной патетически-театральной позы. Эта позиция получила официальное поощрение. Когда при Веспасиане была впервые учреждена в Риме публичная школа греческого и римского красноречия, с оплатой преподавателей за счет государства, кафедра латинской реторики была поручена Квинтилиану, а впоследствии Домициан пригласил его воспитателем своих внучатных племянников, будущих наследников престола. Полемике против «нового» стиля Квинтилиан посвятил специальный трактат «О причинах порчи красноречия». Трактат этот потерян, но до нас дошло другое произведение Квинтилиана, являющееся итогом его долголетней преподавательской деятельности. Это — «Обучение оратора» (Institutio oratoria) в 12 книгах, самое обширное из известных нам античных руководств по реторике. Квинтилиан следит за всеми этапами подготовки будущего оратора, начиная с раннего детства, и наряду с вопросами реторики рассматривает ряд проблем педагогического характера. Предостерегая от увлечения «новым?» стилем, он отмежевывается и от крайних архаистов, любителей Гракхов и Катона. Средний путь состоит в следовании Цицерону. Умение ценить Цицерона представляется критерием ораторского вкуса. «На него мы должны глядеть, он должен быть поставленным перед нами образцом, и тот да считает себя преуспевшим, кому Цицерон будет очень нравиться». Идеал универсально образованного оратора, нарисованный Цицероном, сохраняет силу и в глазах Квинтилиана, хотя функция красноречия в общественной жизни Рима радикально изменилась в условиях империи. И все же Квинтилиан даже в теории, и еще более на практике, делает известные уступки «новому» стилю.

Для историка литературы особенно интересна 10-я книга трактата Квинтилиана. Здесь рассматривается вопрос об авторах, чтение которых должно быть рекомендовано оратору, и дается обзор греческой и римской поэзии и прозы по жанрам, с указанием важнейших представителей каждого жанра и критическими отзывами об их стиле. В отзывах о греческих писателях воспроизводятся суждения, установившиеся в традиции реторического обучения; более самостоятелен Квинтилиан по отношению к римским писателям, и «цицеронианизм» не мешает ему быть беспристрастным в оценке достоинств более поздних авторов.

Классицистическое течение наблюдается и в поэзии. Снова расцветает большой эпос мифологического содержания или, по крайней мере, с обширным мифологическим аппаратом. Лукан ставил себе целью заместить «Энеиду» поэмой нового типа; поэты времени Флавиев считают «Энеиду» недосягаемым идеалом и копируют ее художественные приемы, сохраняя вместе с тем многие черты реторического стиля и стремление к накоплению ужасов, характерное для Сенеки и Лукана.