История античной литературы

Это нагнетание образов, как бы всплывающих в воображении поэта, придает элегиям Тибулла взволнованный, эмоциональный характер. При этом в описаниях Тибулл стремится избегать всякой конкретизации, которая могла бы нарушить идеальный характер созданного его воображением чистого и прекрасного, но несколько обедненного мира:

Буду работать в полях, пусть Делия смотрит за сбором
В час, как работа кипеть будет на жарком току,
Пусть хранит для меня сосуды, полные гроздий,
Вспененный муст бережет, выжатый быстрой ногой.
Пусть привыкнет считать свой скот, привыкнет и мальчик,
Сын болтливый раба, к играм у ней на груди.
Богу полей приносите виноградные гроздья сумеет,
Колос — награду за хлеб, скромные яства — за скот.
Пусть она всем управляет, возьмет на себя все заботы,
Будет приятно мне стать в собственном доме никем.
Мой Мессала придет, и Делия яблок душистых
Быстро сорвет для него с яблонь отборных в саду.

(Кн. I, элегия 5, ст 25-36)

Все детали этой картины, нарисованной Тибуллом, должны показать привлекательные стороны мирного сельского труда и царящих здесь идиллического спокойствия и дружбы.

Во втором сборнике элегий, посвященном корыстолюбивой и жестокой Немезиде, в гармоничный мир элегии врываются трагические ноты. Оказывается, что современная жизнь резко противоречит элегическим идеалам, что молодые женщины предпочитают богатых поклонников бескорыстным и бедным поэтам:

Горе! Я вижу, что дев пленяет богатый поклонник,
Стану алчным и я. Ищет Венера богатств!
Пусть моя Немезида в богатом ходит убранстве,
Пусть все видят на ней роскошь подарков моих!
Тонки одежды у ней, их выткали женщины Коса,
Выткали и навели золото ярких полос,
Черные спутники с ней пусть идут из Индии жгучей,
Солнце там близко к земле, жители стран тех смуглы.

(Кн. II, элегия 3, ст. 35-42)

Поэту ненавистны богачи, сооружающие себе роскошные дома с колоннами, воины, предпочитающие кровавые войны мирной жизни на лоне природы, нарушители древних обычаев. Он рассказывает о многочисленных препятствиях, которые приходится преодолевать влюбленному: жестокость стражей, вероломство возлюбленной, козни богатых соперников. Тибулл избегает конкретизации, которая свойственна, например, римским сатирикам, обрушивающим свой гнев на пороки современности. Он смотрит на современную действительность глазами влюбленного поэта.

Сборник, дошедший до нас, содержит не только произведения самого Тибулла, но и стихотворения близких к нему поэтов, принадлежавших, по-видимому, к литературному кружку Мессалы. Сюда вошли элегии, написанные поэтом Лигдамом, и цикл не больших стихотворений, принадлежащих внучке Мессалы — Сульпиции. Она обращается в них к своему возлюбленному, бедному юноше Керинфу. Эта изящная любовная поэзия в известной степени близка элегиям Тибулла, хотя и уступает им в законченности художественной формы.

Проперций

Элегии Секста Проперция (50 г. — около 15 г. до н.э.) во многом отличаются от мечтательных, мягких, изящных элегий Тибулла. Творческий путь Проперция также был иным, чем у Тибулла, и привел его к постепенному примирению с новым режимом, к включению официальных тем в рамки первоначально оппозиционной римской элегии. Родился Проперций в Умбрии. Его родственники принимали участие в гражданской войне на стороне противников Августа. В Рим он прибыл, по-видимому, в начале 20-х годов до н.э. Первая книга элегий вышла около 27 г. Принято считать, что как элегический поэт он занимает промежуточное положение между ученым Галлом, писавшим элегии на мифологические темы, и Тибуллом, в элегиях которого мифология не играет сколько-нибудь значительной роли. Проперций стремится создать «теорию элегии», противопоставляя этот жанр эпосу. Своими предшественниками он считает Каллимаха и других эллинистических поэтов, утверждает, что в изображении чувств Мимнерм выше Гомера.