История Армении

Пришел к нему затем и великий ишхан Вирка Атрнерсех[738] с соболезнованиями. Но так как спарапет Армении и брат царя Ашота Абас обосновался на жительство в пределах княжества Вананд[739], то, согласно установленным правилам, [Атрнерсех], свернув с пути, заехал сперва к нему, дабы высказать слова утешения и [выразить] свою печаль и скорбь. Тот, приняв его благосклонно и хорошо, пожелал, чтобы он и впредь не отправлялся к Смбату, ибо, изыскивая [способ] самому завладеть царством, взял себе в мысли, что, если доведется ему (Атрнерсеху) узнать [об этом], то в исходе будет учинено ему от них обоих вероломство и не сможет он исполнить желаемое. В ответ он /81/ услышал от него, что было бы весьма неуместным не поехать [к Смбату] без какого-либо повода, причины, [если нет] неурядиц, раздоров и междоусобий. И, получив позволение, [Атрнерсех] отправился встретиться с Смбатом, и, сняв с того траурные одежды, облачил в царские одеяния. Будучи почтен Смбатом дорогими, отменными дарами, он вновь воротился к спарапету Абасу, который, страшно обозлившись из-за чьих-то доносов, будто Смбат задумал против него зло, захватил [Атрнерсеха], наложил на него железные ковы и заключил в крепости Карс. После этого с обеих сторон усилился поток брани и взаимных обвинений, и, набрав каждый себе конников для набегов и принявшись сражаться, Смбат и Абас наводнили страну толпами грабителей. Тогда вмешался великий католикос, убеждая их вступить друг с другом в мирные переговоры и прося отпустить Атрнерсеха восвояси и отказаться от излияний распаленного гнева. Но спарапет схитрил и, представившись будто его убедили, сказал: «Пусть Атрнерсех вернет мне две крепости, которые он отнял у моего же зятя Гургена[740], [отдаст] сына своего Давида в заложники, тогда и я отпущу его с миром». И, скрепив письменную клятву по этому делу печатью, дал ее великому патриарху. Но затем, получив просимое, он вероломством дьявола изменил [клятве] — не отпустил Атрнерсеха, пренебрегши также посредничеством великого католикоса. Из-за этого великий патриарх, разгневанный гневом великим, удалился оттуда в гавар Ширак с чувством глубокой печали и горечи на сердце. Меж тем спарапет, зная, что, быть может, усилившиеся толпы набежников уже приблизились, ушел, укрылся за стенами крепости, внутри земляного вала.

После этого Смбат, собрав большое войско, стал нападать на окружающие крепость Абаса многолюдные поселения, в которых укрылись беглецы со всей области, захватив в добычу оружие храбрых мужей и благородных коней, и заключил его (Абаса) в крепости, словно бы то была тюрьма. Так он непрестанно поступал на протяжении многих дней. Из-за этого, наконец, будучи томим опасностью и терзаем муками сомнений, [Абас], после того как накликал беду, не нашел иного средства[741], как довериться кротости нрава племянника и попросить у него в заложники его (Смбата) сына и сына его брата Шапуха — Ашота, чтобы и самому /82/ освободить и передать ему Атрнерсеха. И миролюбец [Смбат] отнюдь не отклонил его просьбу дать заложников; и получив, и приведя Атрнерсеха, и заботясь о нем, он с великими почестями и пышностью отправил того в его страну.

По возвращении Смбата из [Карса] тотчас же была преподнесена ему тамошним исмаильтянским правителем Афшином[742] по повелению их амирапета царская корона, а с нею и златотканое одеяние и быстроногие кони, убранные великолепными украшениями и златокованым оружием[743]. Все, кто вышел встречать [Смбата] на площадь, [затем] вновь вернулись в святую церковь и с ними патриарх Георг. И по завершении там священного молебна о нем, и облачении его в одеяние из ткани, вышитой золотыми узорами, черточками и буквами, и возложения на голову его царской короны, он вышел из брачного чертога духовного, чтобы владычествовать над всей Арменией. Спарапет Абас страшно обозлился из-за этого и возненавидел католикоса, как если бы он был причиной лишения его трона и коронации Смбата. И с завистливой ненавистью он привлек к себе для поношения его злоречивых клеветников, которые, расплодившись в [патриаршем] доме и предав вожжи душ своих злому духу, подливали масло в огонь, умышляя злую хулу на святого католикоса. И так как еще до этого они же распустили свои нечестивые языки по всей стране и кое-кто из неправедных [людей] присоединился к злонамеренным поклепам, то полагали, что смогут ниспровергнуть святого католикоса.