Когда Р-38 Джонсона набирали высоту, чтобы прикрыть бомбовозы, наиболее эффективным способом – атакой сверху, прямо над городскими крышами на них навалились «Зеро». Первым из свалки воздушного боя вывалился объятый пламенем самолет второго лейтенанта Фрэнсиса Лава. Никто так и не узнал – был он сбит зенитками или истребителями… Второй лейтенант Карл Планк пошел в лобовую с другим японцем. Подбитый «джап» сворачивать не пожелал, и «Лайтнингу» оторвало винт, а также повредило левую часть хвостового оперения. Тем не менее, Планку удалось удержать самолет, но о продолжении полета речи быть не могло, в результате ему пришлось сесть на воду у мыса Газель и вплавь добираться до вражеского берега. На его счастье, он был подобран дружественно относящимися к союзникам туземцами, и после долгой двухмесячной одиссеи очутился, наконец, на борту американской подлодки.
В то время как Р-38 из состава 39-й эскадрильи, шедшие выше облаков, с трудом находили себе цели, загоняя в расстилавшиеся ниже облака отдельные пары и звенья японских перехватчиков, пилоты находившейся ниже 80-я эскадрильи под командованием майора Эдварда Крэгга по кличке «Порки» сражались за собственные жизни. Противник имел значительный численный перевес (доклады летчиков полны цифрами в 60 – 100 самолетов, а младший лейтенант Джон Станифер «насчитал» их не менее 2000(!!)) и к тому же высота боя была более выгодна для японских «Зеро» и «Оскаров», нежели для тяжелых Р-38. Старшина Такео Танимицу отмечал, «на малой высоте Р-38 был лёгкой добычей, так как был довольно медлительным, а потому зайти в хвост ему в манёвренном бою не составляло труда. Но пилоты этих истребителей старались перед схваткой получить преимущество в высоте, откуда они пикировали на нас, открывали огонь и быстро уходили вверх. Момент перехода в набор высоты считался наиболее удобным для атаки, так как тяжелая машина как бы зависала. Наиболее уязвимым местом «Лайтнинга» являлось его хвостовое оперение. Порой достаточно было одного-единственного попадания 20-мм снаряда, чтобы его просто оторвало…»
Ожесточенность боя для большинства молодых американских пилотов оказалась неожиданной. «Господи, что я делаю здесь?!.. Почему я не стал инструктором или пилотом транспортника?..» Эти мысли посетили немало голов, и было от чего: верткие «Зеро» закладывали крутые виражи, уходя из- под огня, и почти тут же садились своим преследователям на хвост. Вдобавок японцы не упускали случая использовать лобовые атаки, несмотря на очевидное превосходство Р- 38 в огневой мощи. «Я только успел расстрелять одного, как пара «джапов» тут же с виража пошла мне навстречу, – вспоминал лейтенант Джон Джонс из 80-й эскадрильи. – Я смог довольно легко зафиксировать самолет ведущего в прицеле и дал по нему хорошую очередь. Я отлично видел, как мои пули и снаряды накрыли крыло и фюзеляж японского самолета, выбив из него довольно много мелких обломков, разлетевшихся в разные стороны, однако японец с упорством фаталиста продолжал приближаться, и лишь когда между нами осталось не более сотни метров, его огневые точки выплюнули свинец… Боже, я никогда этого не забуду. Он стрелял мне прямо в лицо. Казалось, ярко-оранжевые трассеры готовы впиться в мои глаза. Мысль, что это конец, едва не оглушила меня, и от отчаяния я снова нажал гашетки… Буквально перед самым носом моего «Лайтнига» «Зеро» взорвался… Это произошло так близко, что копоть затемнила часть остекления моего фонаря…»