История Бастилии. Четыре века самой зловещей тюрьмы Европы, 1370–1789

Преемником Генриха III был Генрих Наваррский. Город Париж не хотел признавать его королем, и в этом отношении парижан поддерживали герцог Майенский и Совет шестнадцати. Однако в скором времени между герцогом Майенским и ярыми приверженцами лиги произошел разлад. Герцог добивался престола, а потому хотел приобрести как можно больше приверженцев и с этой целью старался сделать господство лиги насколько возможно сноснее. Совет же шестнадцати, состоявший из лиц, видевших в революции только средство к достижению власти и к обогащению, хотел управлять террором, думая этим путем достичь своей цели. Герцог Майенский совершил, однако, промах, согласившись на то, чтобы испанский король Филипп II прислал ему войско на помощь.

Как только испанские войска вступили в Париж, дерзость Совета шестнадцати не знала более пределов. Бюсси-Леклерк, бывший фактически главою этого совета, стал с того времени полновластным господином Бастилии, а под его управлением она сделалась орудием самого ужасного деспотизма. Число заключенных им было необыкновенно велико. Всякий сколько-нибудь зажиточный парижанин был заключаем в Бастилию, откуда освобождался только тогда, когда давал за себя богатый выкуп, и все это совершалось по приказанию одного только Бюсси-Леклерка. Случалось нередко, что некоторые парижане наперед уплачивали сумму, которую требовал Бюсси-Леклерк.

Он освободил всех заключенных после смерти Генриха III, потому что они были поражены этим известием и сделались щедрее. Таков был образ действий Бюсси-Леклерка во все время его управления Бастилией. Этот человек дошел наконец до того, что вместе с некоторыми из своих сообщников предложил Филиппу II французский престол. Письмо об этом было перехвачено и доставлено герцогу Майенскому. Он в это время находился в Суассоне. По получении этого письма он тотчас же явился в Париж и отставил Бюсси-Леклерка от должности губернатора Бастилии. Бюсси-Леклерк вынужден был бежать из Франции, оставив там все свои богатства. Этими богатствами завладел герцог Майенский, а Бюсси-Леклерк, удалившись во Фландрию, принялся там за свое прежнее ремесло, стал опять учителем фехтования. 

Бастилия при Генрихе IV

Во вторник 22 марта 1594 г. в пять часов утра Генрих IV вступил в Париж и, само собой разумеется, по сдаче ему Бастилии сменил губернатора, назначенного Майеном, и определил на эту должность другого, по своему усмотрению.

При этом короле Бастилия приняла другой характер. Конечно, и при нем Бастилию использовали как тюрьму, но в его правление заключенных туда предавали суду парламента, так что она приняла характер не государственной тюрьмы, а обыкновенного места заключения.

Но для Генриха IV Бастилия более всего имела значение как стратегический пункт, а потому он велел ее укрепить, чтобы в случае надобности она могла служить как для защиты, так и для того, чтобы из нее можно было производить нападения.

Со вступлением на престол Генриха IV прекратились междоусобные войны, но, несмотря на это, во всей стране было страшное неудовольствие. Умиротворенные партии питали к нему недоверие, в особенности было недовольно дворянство. Сеньоры, все более и более жаждавшие богатства и почестей, находили, что король недостаточно их вознаградил, и кончилось тем, что против Генриха был составлен заговор маршалом Бироном, которого подстрекали Савойя и Испания. Как говорят, дело шло к разделу Франции на несколько небольших государств при содействии Савойи и Испании. Сам Бирон должен был получить одну из этих частей, а именно Бургундию, Лимузен и Перигор. Правда, это все было только в проекте.

Бирон отличился во многих сражениях, за что Генрих IV оказал ему много милостей. Он возвел его в сан маршала, назначил губернатором Бургундии и возвел впоследствии в сан герцога и пэра. Генрих подозревал, что Бирон был виновником упомянутого выше заговора, но улик относительно этого не было никаких.

Однако один дворянин, по имени Ляфин, раскрыл это дело. Король призвал Бирона к себе в Фонтенбло; принял его как обыкновенно, стал говорить ему о заговоре и потребовал, чтобы он сознался. «Я прибыл сюда, – отвечал Бирон, – не для того, чтобы оправдываться, а для того, чтобы узнать, в чем меня обвиняют».

Королю не хотелось погубить человека, которому он три раза спас жизнь в сражениях, а потому в течение двух дней он упрашивал его во всем сознаться и обходился с ним дружески. Но наконец, раздраженный его упорством, приказал арестовать его и графа Овернского, замешанного в том же деле.

Оба были заключены в Бастилию. Семейства обоих обвиняемых просили короля об их помиловании, но Генрих не согласился, сказав: «Дело идет о моей жизни, о моих детях, о целости государства; я предам их в руки правосудия».