История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре

Выше я говорил, что в истории библейской критики были свои «проказники». Двое таких сыграли важную роль, установив особый стиль исследования текста: он напоминал манеру Спинозы, но люди каждый раз реагировали так, словно впервые сталкивались и с ним, и с затронутыми им проблемами. Первым был Герман Самуил Реймарус (1694–1768). Его помнят как основателя «поисков исторического Иисуса»^{505} и, в частности, как первого, кто показал, что послание Иисуса было от начала и до конца эсхатологическим — иными словами, Иисус, по мнению Реймаруса, верил в то, что знаменует собой наступление «последних дней». Но важная роль Реймаруса этим не ограничивается. Часть его произведений, посвященных Иисусу, была опубликована посмертно, в 1774–1778 годах; их издал Готхольд Эфраим Лессинг (1729–1781), и в них рассматривался ряд чудес, описанных в Евангелиях. Как и Спиноза, Реймарус утверждал, что библейские чудеса — и в том числе, что важнее всего, воскресение Иисуса — допускали натуралистическое объяснение. Сам он был деистом, а деисты не позволяли себе предполагать, будто Бог вмешивается в дела мира. О воскресении Реймарус говорил, будто ученики украли тело Иисуса и выставили все так, словно он воскрес, а потом, уже впоследствии, евангелисты придумали пророчества о воскресении, вложив их в уста Иисуса. «Украв тело, они объявили, что все поистине случилось так, как он и предсказывал; усилили свои притязания, исказив ряд ветхозаветных текстов таким образом, чтобы те свидетельствовали в их поддержку; а потом добавили остроты, сказав, что мир вскоре погибнет, а все, кто не примет их послание, будут гореть в аду»^{506}.

Второй «проказник», признававший, что многим обязан Реймарусу, и все же утверждавший, что историческая критика Библии скорее благотворна, а не вредна — это Давид Фридрих Штраус (1808–1874). В 1835–1836 годах Штраус, в то время ассистент в протестантской семинарии Тюбингена, опубликовал книгу «Жизнь Иисуса»^{507} — книгу, стоившую ему должности. В этом труде, занявшем 1400 страниц, каждый предполагаемый случай, каждое изречение в жизни Иисуса рассмотрено в духе Реймаруса — и заданы рациональные и исторические вопросы, предполагающие, что чудес не бывает. Штраус точно так же находит для историй о чудесах натуралистические объяснения. Но, в отличие от Реймаруса, он утверждает, что в окончательном итоге именно так и подтверждается христианство, поскольку устраняются все основания для ложных предпосылок о сверхъестественной вере и вместо них становится возможным почувствовать верность вечным истинам. Иисус, как считал Штраус, не был божественным в каком-то уникальном смысле, и все же его история, правильно понятая, раскрывает божественное во всем человеческом роде. «Пусть дерзкая критика предпринимает свои попытки — все, о чем провозглашает Священное Писание, и все, во что верует Церковь, говоря о Христе, по-прежнему будет существовать как вечная истина, и ни одной йоты в ней не должно отвергать. И таким образом, в самом завершении критического исследования истории Иисуса перед нами предстает такая проблема: восстановить догматически то, что было разрушено критически»^{508}. «Догматически» в данном случае означает «с богословских позиций», «на уровне веры». Штраус — не первый и явно не последний, кто утверждает, что явление, которое большинству читателей кажется разрушительной атакой на христианскую веру — на самом деле ее защита; впрочем, ему все равно никто не поверил. В 1839 году ему предложили кафедру в Цюрихе, но народ столь яростно воспротивился этой идее, что в ходе восстания сверг правительство, и Штрауса отправили на пенсию.

Впрочем, его труд имел свои далеко идущие последствия, и можно сказать, что именно с него начались современные поиски исторического Иисуса, о которых я расскажу позже. Важнее всего то, что он разделял вопросы истории и вопросы веры, во многом поступая так, как поступал Спиноза. Вера в божественную природу или вдохновляющий образ Иисуса не отвечает на вопрос, происходило ли в действительности то или иное событие, о котором повествуют Евангелия — да и вообще никак с этим вопросом не связана; обе проблемы просто занимают разные места на карте. С этим можно спорить; можно утверждать, что это ошибка и что прежде всего лишь благодаря чудесным событиям ученики могли поверить в Иисуса — или, напротив, можно говорить о том, что именно божественная природа Иисуса дает нам возможность верить в то, что он совершил деяния, в совершение которых кем-то другим мы бы просто не сумели поверить: так историческое исследование и богословские формулировки идут рука об руку. Но для Штрауса все это оказалось несбыточной — и при этом весьма сумбурной — грезой, которую он принял за действительность.

Фатке, Велльгаузен, Баур