История Ближнего Востока в древности

Уже во времена Саргона Аккадского северная часть Месопотамии находилась под сильным влиянием совершенно новой этнической группы — хурритов, составлявших наряду с семитами, шумерами и эламитами четвертый этнический элемент, сыгравший существенную роль в истории Месопотамии. Происхождение хурритских племен до сих пор остается невыясненным, а их язык — наименее изученным среди прочих древневосточных языков. С текстом на хурритском языке исследователи впервые встретились в 1887 г. во время раскопок в Эль-Амарне. Обнаруженное тогда письмо митаннийского царя Тушратты к египетскому фараону Аменхотепу III (около 1380 г. до н. э.), состоявшее из 478 строк, пока является наиболее обширным из всех известных хурритских текстов, число которых, особенно благодаря находкам в Хаттусе (Богазкёй), существенно возросло. Большую ценность представляют некоторые двуязычные хурритско-хеттские тексты, поскольку хеттский язык сравнительно хорошо изучен. Некоторое количество текстов, главным образом ритуальных, найдено в различных районах Междуречья, в городах Ниппур, Вавилон, Мари. Хурритские тексты обнаружены также в Угарите.

Хурритский язык, принадлежавший к числу агглютинативных, близкородствен урартскому (на этом языке говорили горцы, обитавшие на Армянском нагорье). До VI в. до н. э. он был и языком письменности. Судя по данным языка, хурриты и урарты принадлежали к одной этнической группе^{61}. Хурритский язык изучен недостаточно, и прочитать хурритские тексты, на основе которых можно было бы представить себе отдельные этапы истории хурритов, мы пока не можем. Известно, что они жили на обширной территории. Найденные в Ниппуре тексты, относящиеся ко времени III династии Ура, свидетельствуют о том, что в Южной Месопотамии встречались хурритские имена и географические названия. Хурритская ономастика и топонимика существовала также в Северной Месопотамии, к востоку от Тигра и к западу от Евфрата, до Сирии и Палестины^{62}. Около 2200 г. до н. э. хурриты овладели клинописью, а художественное творчество у них возникло значительно раньше. Произведения искусства хурритов и реликты их языка просуществовали до IX и VIII вв. до н. э.

Таким образом, присутствие хурритов на Ближнем Востоке не было кратковременным, хотя мы знаем о них несравненно меньше, чем о других народах древности. То немногое, что нам известно, почерпнуто не из хурритских, а из шумеро-аккадских, хеттских и египетских источников, а также из угаритских табличек и книг Ветхого завета. Сведений, касающихся истории хурритов, там содержится мало, зато в изобилии представлена хурритская ономастика.

Особого внимания заслуживают таблички из Алалаха в Северной Сирии и из Нузы, хурритского города, расположенного к востоку от Тигра и входившего в состав государства Аррапха. Это главным образом документы частной юридической практики, написанные по-аккадски, но с широким употреблением хурритской лексики. Отсюда напрашивается вывод, что на этой территории в повседневной жизни пользовались хурритским языком. О том же говорит и преобладание хурритских имен. Вполне вероятно, что хурриты составляли немалую часть населения этих городов.

Не менее важны таблички, найденные в Телль-Шемшаре на Нижнем Забе, где в XVIII в. до н. э. находился хурритский город Шушарра, которым, очевидно, управлял один из наместников ашшурского царя Шамши-Адада I. Если документы из Алалаха и Нузи больше освещают экономику хурритов (особенно начала второй половины II тысячелетия до н. э.), то найденная в Шушарре переписка проясняет политическую ситуацию, сложившуюся в конце XVIII в. до н. э. в среде хурритов, живших к востоку от Месопотамии. К тому же времени относятся таблички из Чагер-Базара на реке Хабур, и прежде всего одна из богатейших коллекций клинописных табличек, составляющих царские архивы в Мари. Эти находки непременно приведут к неожиданным открытиям — ведь в итоге каждого археологического сезона появляются все новые таблички (к тому же из уже открытых табличек опубликована лишь небольшая часть).

Не следует, однако, забывать, что идентификация имен собственных, географических названий, имен богов и т. п. возможна лишь в той мере, в какой изучен данный язык с его лексикой, а также пантеон. Между тем наши знания о хурритском языке обнаруживают пробелы в обоих этих аспектах. Сама по себе ономастика не может являться непогрешимым источником. Хурриты во многих случаях пользовались семитскими именами, подобно тому как семиты нередко носили хурритские. Данные ономастики, правда, позволяют судить о расселении той или иной этнической группы, однако преувеличивать значение этих материалов не следует. И особая осторожность нужна в вопросе, связанном с Месопотамией, где ни одна этническая группа никогда не жила в изоляции от других и где двуязычие было явлением весьма распространенным.