История Ближнего Востока в древности

Ни одно государство, особенно в начале своего существования, не могло чувствовать себя в безопасности, если в ближайшем соседстве от него пастухи овец и коз постоянно меняли места выпаса, захватывая при этом имущество жителей городов и селений. Естественно, что правители во II тысячелетии до н. э. старались всеми средствами помешать этому. Желая расположить в свою пользу пастушеские племена, они сокращали налоги если это не помогало, пытались сеять раздоры между родственными племенами и наконец пускали в ход оружие. Первые сведения об этом относятся ко времени Яхдун-Лима (конец XIX в. до н. э.), царя сильного, но недолго просуществовавшего государства Мари. Этот царь «победил семь царей, отцов ханаитов… покорил их, а их страну взял в свое владение». В основе могущества этого государства лежало, во-первых, подчинение части пастушеских племен, во-вторых, наличие развитого земледелия и, в третьих, прочные позиции в области международной торговли.

После того как жители Ханы расселились на царских землях по среднему течению Евфрата, правитель Мари стал именовать себя «царем страны Хана». Несмотря на то что еще не раз происходили мелкие инциденты (угон скота и т. п.), эти племена стали серьезной опорой царской власти. Гораздо больше хлопот государству Мари причиняло соседство яминитов, однако покоренные Ясмах-Ададом, сыном Шамши-Адада I из Ашшура и преемником Яхдун-Лима, они стали служить во вспомогательных войсках правителей Мари, но часто отказывались подчиняться местным властям. Бесчисленные жалобы наместников говорят о том, что яминиты то и дело совершали побеги за Евфрат, в горы Бишри, отказываясь от участия в общественных работах. Сопротивление яминитов не было сломлено и в правление Зимри-Лима (1781–1759), во времена наивысшего расцвета государства Мари. Позднее, когда это государство связало себя договорами с соседями, яминиты превратились в серьезную угрозу. Хорошо организованная разведка докладывала царю о кознях против него. Объединяясь с оседлыми племенами, жившими по соседству с Мари, яминиты и их союзники не имели в виду сиюминутные цели, а решали определенные политические задачи. Речь шла, по-видимому, об изменении политического статуса на территории, прилегавшей к устью реки Балих, находившейся под властью Мари.

Даже при беглом взгляде на некоторые стороны жизни племен, обитавших к северу от Вавилонии в первой половине II тысячелетия до н. э., становится ясно, насколько нестабильным было тогдашнее политическое положение, напоминающее то, которое сложилось в Южной Месопотамии после падения III династии Ура. Однако политическая нестабильность как на юге, так и на севере не отразилась на внутреннем положении обществ. Переписка, хранящаяся в царских архивах, свидетельствует о том, что административное деление, компетенция чиновников, руководство войском и общественными работами оставались неизменными. Существующую систему не перестраивали ни Шамши-Адад I из Ашшура, ни Зимри-Лим. Ничего не менялось и в области имущественных отношений. Часть земель (как и в Вавилонии) принадлежала дворцу, из этого фонда выделялись участки для членов пастушеских племен, которые они получали как вознаграждение за военную службу. Другая часть земель находилась в руках землевладельцев, объединенных в общины. Присутствие в них «старейшин» говорит о том, что это были гражданские общины.

Все сказанное подтверждается документами дворцового архива из Алалаха (VII). Из этих документов следует, что население объединялось в общины, являвшиеся хозяйственными и общественными единицами. Внутри общины не было ни «дома» (хозяйства), ни полей царя, которые составляли особый вид собственности, остававшейся за пределами общины. Старовавилонские источники указывают на существование в это время других явлений, например на возникновение в XVIII–XVII вв. до н. э. в Алалахе наемного труда, появление кредита.