История блудного сына, рассказанная им самим

Новые ощущения, новые друзья, ложная свобода и ложное ощущение элитарности быстро превратили меня в героинового наркомана. Через какое-то время мне стала требоваться доза и днём, для поддержания нормального самочувствия. Я счёл это вызовом героина моей силе воли и немедленно бросил употреблять. Абстиненция напоминала собой птичий грипп и длилась дня четыре – ничего страшного не произошло. Моё сердце наполнилось гордостью, как тогда, когда я обещал отцу слушаться до достижения совершеннолетия. Но я ещё не вполне понимал, что героин, точнее стоящие за ним тёмные силы, просто играют со мной, как кошка с мышкой, чтобы впоследствии вернее уничтожить меня. Что очень легкомысленно недооценивать то, что сокрушило людей более сильных, чем я. Через две недели я понял, что всё под контролем и продолжил употреблять; ещё через две с удивлением заметил, что плотно сижу на системе, с которой не то что не можешь соскочить, а просто не хочешь. Я стал похож на лентяя, которому дай полежать на печи и поесть калачи, а работают пусть другие. Я стал думать, а зачем вообще мне бороться с героином? Это всё не было праздничным ужином и походом в кино по воскресеньям. Это требовалось ежедневно и в надлежащем количестве. Только тогда ты мог ощутить всю гамму чувств – жажду и утоление этой жажды. Это как вода и как воздух. Как любовь, которую поэты называют жестокой. Наконец я понял, почему это состояние называют зависимостью.

Тут-то впервые до меня стало доходить, почему героин называют и «хмурым», но я отложил решение этого вопроса, пока мои отношения с веществом вновь не осложнятся. А пока я начал ставить себе немного по утрам, чтобы на работе чувствовать себя нормально.

Мне было тогда уже двадцать два года. В бригаде я был на хорошем счету и обладал авторитетом. К своему удивлению я заметил, что немало моих «коллег» по бандитскому цеху употребляют тоже, что и я. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Мы стали подсознательно тянуться друг другу и начинали вместе «мутить».

Незаметно сместилась шкала интересов. Я стал бандитом, чтобы нравиться девушкам и иметь независимость. Я быстро достиг того и другого: у меня были деньги, девушки и автомобили, меня боялись и меня любили. Но скажу банальность – всё это на поверку оказалось ничем. Героин, как лакмусовая бумажка, показал всю тщетность моих сегодняшних интересов, предлагая игру куда более опасную.

Я принял правила игры и через три месяца был вызван на ковер перед смотрящим. Тот жестко выругал меня за увлечение наркотиками. Тогда и «малышевские» столкнулись с этим вызовом времени. Наркоман же, как чумной, обязательно кого-нибудь заразит. Нас, залипающих криминальных деятелей с севшим в точку зрачком, становилось больше день ото дня, что сказывалось на дисциплине не лучшим образом. Наркоманы внутри нашего бандформирования сплотились в некую секту, помазанные одним миром и разговаривающие на своем, непонятном окружающим сленге.

Раньше ругань шефа показалась бы мне достаточным аргументом переменить поведение, но «хмурый» изменил мою психику так, что его слова воспринимались не больше, чем вещания Жванецкого с голубого экрана. Казалось даже смешным, чего этот накаченный злобный человек кривляется и для чего выслуживается? В «Шанхае» что ль перебрал вчера? Хотелось сказать ему: «Расслабься, бык!» И ты не говоришь ему этого только потому, что чувствуешь превосходство перед ним – ты можешь обмануть его, можешь пообещать всё, что угодно, а он поверит, обязательно поверит…

Перестаёшь критично относиться к себе. Героин вроде бы не опьяняет сильно, по крайней мере не так, как алкоголь. Но неделю за неделей он изменяет твоё внутреннее состояние, лепит из тебя что-то, чего ты не можешь видеть со стороны. Это как сон наяву. Организм хочет пробудить сознание болью, но ты гасишь боль, добавляя ещё героина. Фармацевты были правы – никакой простуды, никакой боли…

…Я бы наверное удивился, узнав, как выгляжу со стороны. Что я уже не слежу за собой, как раньше, ем, что придётся, постригаюсь и бреюсь, только когда вспомню об этом. Уже не завожу знакомств – если кто хочет поговорить, хорошо, но сам знакомиться уже не буду. К работе (даже такой, как моя) начинаешь относиться с потрясающей халатностью. Разумеется, все эти изменения видны невооружённым глазом. Даже если я и понимал, что у меня проблемы, то ничего не мог с этим поделать. Это как из песни: плохой колдун превратился в дерьмо, но как возвратиться, не знает.

Дошло до того, что шеф вызвал меня повторно и сказал, что если я хочу оставаться в деле, то обязательно должен бросить употреблять. Если не согласен – гуляй на все четыре стороны. Это было сказано без ругани, холодным спокойным тоном. Я всё понял. Если меня уволят, то тогда на что буду покупать героин? Шеф дал мне месяц отпуска, чтобы я решил эту проблему.