История болезни (документальная повесть) - часть первая

Просыпаюсь – передо мной «мамины глаза». Но почему она в солдатской форме? Наконец осознаю: «Ваня приехал»!

Старший брат трогает за руку.

- Здравствуй, братишка. Проснулся? Папка домой поехал, а я давно здесь, не хотел будить.

Радостно спрашиваю:

- Ты же в армии должен быть? – голос мой спросонья осипший.

- В отпуске я, Сашок. Телеграмма пришла в часть, что ты заболел. Подал рапорт своему командиру и мне предоставили отпуск на десять суток. Ночью приехал. Разбудил тебя, да?

Улыбаюсь ему:

- Так рад тебя видеть, хорошо что приехал. - мне не привычно видеть брата – солдатом. Трогаю тихонько его военную форму под белой больничной накидкой: – Вань, я тоже солдатом буду.

- Обязательно будешь!

- А у меня на животе огромная рана и кишки в дырках. Почему вчера хирурги их не зашили?

Брат в замешательстве молчит. Неожиданно в палату входит толпа врачей, и Ваня совсем растерялся.

- Саш, пока в коридоре побуду – он выходит сквозь расступившийся перед ним строй в белых халатах.

Профессор садится рядом.

- Мы тебя немного побеспокоим, если ты не возражаешь.

Смущенный всеобщим вниманием, отвечаю:

- Вы же меня лечите!

- Стараемся – поперхнулся он.

Иван Ильич оголяет мой живот и дав возможность подойти всем поближе, поучительно продолжает:

- Перед вами студенты, наглядный пример, чем может осложниться банальный аппендицит. В результате несостоятельности культи аппендикса образовался периаппендикулярный абсцесс, который в свою очередь вызвал распространенный гнойно-фиброзный перитонит. Затем, как следствие - парез кишечника и абдоминальный сепсис.  В результате интенсивной медикаментозной терапии  перистальтика кишечника возобновилась, но к сожалению,

возникли множественные тонко и толстокишечные свищи. Из-за малой усвояемости пищи больной катастрофически теряет вес. Вчера проведена очередная операция. Смогли ушить несколько доступных нам тонкокишечных свищей - профессор некоторое время молча оглядывает вспоротый живот, в котором недовольно ворчит дырявый кишечник. Затем смотрит на меня и продолжает: - Саша, когда пройдет воспаление брюшной полости, мы постараемся ушить остальные свищи, но для этого тебе надо хорошо питаться - он повернулся к студентам: - В настоящее время проводится заместительная,

дезинтоксикационная и антибиотикотерапия. Прокапали

несколько литров донорской крови и плазмы, но потребность еще большая – встает: - Пройдемте в аудиторию, обсудим данную историю болезни …

Ваня вернулся в палату, и уже я ему объясняю, почему хирурги не зашили свищи кишечника и рану на животе…

10 декабря 1968 год.

Ушедшая утром мама, вернулась к обеду. Ее лицо светится от радости.

- Мам, ты чего такая?

- Сашенька! Представляешь, столько людей сдали для тебя кровь? Папа, Ваня, Петя и я пришли в пункт сдачи крови, а там - соседи, учителя из школы, родственники, наши знакомые и не знакомые нам жители с «ТЭЦ – 2». Любой матери приятно узнать, что ее дитя еще кому-то нужное. Они просили меня не сдавать самой кровь, но я их не послушалась - мама засучила правую руку и показала повязку на предплечье: - Материнская кровь самая полезная.

Не найдя что ответить, смущенно улыбаюсь.

Голова переполнена неизвестным до этого чувством, все смешалось в моем возбужденном сознании - благодарность, смущение, долг перед людьми и стыд за причиненное всем беспокойство .

Мама добавляет:

- Александр Дмитриевич, ваш классный руководитель, сказал что и ребята из класса тоже хотели сдать кровь, но им еще нельзя. Она поглаживает мою руку, все еще находясь под впечатлением пережитого и ласково приказывает: - Теперь, ты просто обязан выздороветь. Нельзя подводить людей… Есть будешь?

- Буду!

11 декабря 1968 год.

Красивая кисть рябины лежит на тумбочке. Алые ягоды чуть сморщились, а красные листья над гроздью как свежие.

Мама рассказывает: