История болезни. Том 1. Педиатрия

Как уж оно так вышло, мне неизвестно. Может, денег на оплату профессионального артиста не хватило. А, может, в те года ещё не существовало такой службы? Не знаю. Просто факт: искали Деда Мороза по всему стройтресту. В конце концов, удалось уговорить отца одной девочки. Наташе решили не говорить, что её папа будет на ёлке Дедом Морозом, да разве ж в бабском коллективе какой-то секрет сохранишь? Кто-то проболтался. Наташа сперва огорчилась, а потом ей стало интересно: как же это её папа Дедом Морозом будет?

Новогодний утренник удался на славу. Ребятишки плясали и веселились, Дед Мороз раздавал подарки, мамы и воспитатели хлопали в ладоши. И все гадали: узнала Наташа своего отца или нет?

Выступление Наташи должно было завершать утренник, специально для неё подобрали стихотворение волховского поэта Александра Шибаева. Вышла снежинка Наташа к ёлке и звонким голосом прочитала:

К нам на ёлку – ой-ой-ой!

Дед Мороз идёт живой.

– Ну и дедушка Мороз!..

Что за щёки!

Что за нос!..

Борода-то, борода!..

А на шапке-то звезда!

На носу-то крапины!

А глаза-то… папины!

На последней строке Наташенька повернулась к Деду Морозу и с озорной улыбкой погрозила пальчиком. "Узнала, узнала!" прошелестело среди зрителей.

Праздник закончился. Матушка отправилась в раздевалку, помочь ребятишкам переодеться. Возле своего шкафчика сидела Наташа и горько рыдала.

– Наташа, что ты? Обидел кто?

Наташа, всхлипывая и размазывая слёзы по щекам, обернулась на голос:

– Тётя Тамара… Мне сказали, что Дед Мороз мой папа… А он настоящий!

Матушка присела рядом, обняла девочку, вытерла заплаканную мордашку.

– Не плачь. Ты сейчас тихонько подойди к комнате воспитателей и загляни в неё. Дед Мороз, наверное, уже снял свою шубу и шапку. Посмотри и потом мне скажи, настоящий он или это твой папа.

Наташа посмотрела на тетю Тамару, в глазах девочки недоверие сменялось надеждой. Затем встала и, крадучись, вышла…

Спустя минуту в раздевалку донеслось радостное:

– Папа!

Я больше не буду

В феврале 1963-го матушку официально перевели на должность няни-уборщицы.

По сути: запись в трудовой книжке была лишь формальностью. Как я уже сказал выше, ребятишки давно уже считали тётю Тамару нянечкой.

Был среди ребятишек мальчик Серёжа. Мальчик как мальчик: иногда озорник, иногда вредина, иногда само послушание. Была у Серёжи одна слабость: он невероятно любил жареную колбасу. Нет, конечно, всякие там конфеты и прочие сладости он тоже любил. Но если бы перед ним поставили тарелку с конфетами и тарелку с жареной колбасой и предложили выбрать что-нибудь одно – Серёжа выбрал бы колбасу, не колеблясь ни секунды.

К сожалению, в яслях жареную колбасу давали нечасто. Можно сказать, редко давали. Но в один весенний мартовский день на обед приготовили жареную колбасу с гарниром из гречневой каши. Из кухни доносился такой аппетитный аромат любимого лакомства, что у Серёжи невольно текли слюнки и он ждал обеда как… Да как никогда в своей жизни!

Наконец группу позвали обедать. Серёжа вприпрыжку помчался к столу, на котором уже стояли тарелки. Но вместо колбасы в тарелках оказался совершенно нелюбимый суп.

Портить аппетит невкусным супом Серёжа отказался наотрез. Уж как тётя Тамара не уговаривала, не убеждала, что суп нужно кушать – Серёжа мужественно стоял на своём и ждал, когда принесут колбасу.

Но колбасу Серёже не несли. Все ребятишки давно уже съели первое и получили свою порцию колбасы с гречкой, а перед Серёжей продолжала стоять тарелка с ненавистным супом. От такой несправедливости Серёжа разозлился пуще прежнего. И когда вредная тётя Тамара опять поднесла к его лицу ложку с супом, Серёжа что есть силы ударил нянечку по руке.

В группе сразу стало тихо. Серёжа мрачно смотрел, как по столу растекаются капли пролитого супа. Тётя Тамара медленно положила ложку на стол, окинула взглядом малышей.

– Все покушали? Молодцы. Тогда все идем одеваться и гулять. Все, – матушка выдержала паузу, – кроме Серёжи. Серёжа будет сидеть за столом, пока не скушает весь обед.

Вскоре со двора донесся обычный детский гомон. Тётя Тамара собрала со столов грязную посуду. И лишь Серёжину тарелку не стала убирать.

Серёжа, нахохлившись, разглядывал простенький узор на тарелке и думал. Сперва он думал, что взрослые очень вредные и совершенно ничего не понимают. Что вкусная колбаса в сто тыщ раз полезнее любого супа. Потом Серёжа стал думать, что если бы суп не был таким противным, то можно было бы его и съесть. Ведь после супа будет вкусная жареная колбаса!

"Но, – догадался Серёжа, – раз после супа все равно будет колбаса, то какая разница, противный суп или нет? Это ведь как горькую таблетку запить сладким чаем!"

Дверь в группу осталась открытой. Через коридор была видна часть кухни, куда тётя Тамара унесла пустые тарелки. Серёжа вдруг подумал, что зря он обидел нянечку. Поерзав на опостылевшем стуле, Серёжа окончательно сдался.

Матушка на кухне протирала вымытые тарелки, когда из группы послышался Серёжин голос:

– Тётя Амая! Я больше не-е буду!

Серёжа так старательно тянул букву "е", что вместо "не" у него получалось "ня-а-а":