История болезни. В попытках быть счастливой

31 января. Летать президентским самолетом удобно. В смысле приехала в аэропорт, показала паспорт и багаж, двери закрылись, и сразу полетела. По трапу сильные мальчики тащат меня на ручках, поскольку никаких инвалидных приспособлений во Внуково-2 нет.

В Екатеринбурге же есть вполне себе оборудованная для инвалидов пятизвездная гостиница “Хаятт”. Но там ни фига не экономят теплоэнергию. Что морозоустойчивой мне – просто капут. Окна не открываются, а принудительная вентиляция гоняет принудительно прогретый до 26 градусов воздух. Хочется лечь в холодную ванну.

Впрочем, в библиотеке, где происходила встреча с ДАМом, было еще теплее. Нежные, теплолюбивые уральцы. Покойный Петр Вайль говорил: “русская традиция – натопить и закрыться”.

Про Ходорковского на встрече говорили трое. Первым был известный как матерый консерватор Сергей Караганов. Он сделал доклад про память о жертвах политических репрессий и национальное примирение. В конце сказал, что надо выходить из тупика по имени Ходорковский: “Не можете оправдать – помилуйте!”

Второй была Тамара Георгиевна Морщакова. В докладе про судебную реформу она сказала, что экспертное юридическое сообщество будет готовить заключения по резонансным делам – Магнитского, Ходорковского…

Третьей была я в разделе “Разное”. Недаром театр люблю. Все по законам жанра: увертюра, томительная середина, душещипательный финал.

– Я понимаю, господин президент, что мы вас просто достали с Ходорковским. Вы в Давосе много раз отвечали, что не дело верховной власти вмешиваться в судебные дела. Но вы же юрист, к тому же вы сами говорите про правовой нигилизм. Вот в этом деле ничего кроме правового беспредела нет. Поинтересуйтесь. Это как раз тот случай, когда надо вмешиваться. Мне за процесс просто стыдно.

Очень страстно говорила.

Потом комментарий Медведева был таков, что он не в курсе деталей всего дела и потому хотел бы иметь развернутое независимое экспертное заключение. И мы поверили. И даже воодушевились.

А еще сказал, что процедуру кассации и помилования никто не отменял.

Вот. Я не надеюсь, но… надеюсь.

Арсений Рогинский сравнил мое выступление с падучей, которую устраивает посаженный в ШИЗО зэк. Арсений Борисович видел, как это бывает, когда сидел в советской тюрьме.

– Начальник, дай покурить, дай покурить, – дико бьется о решетку зэка.

“Начальник” в ответ прыскает ему в морду из баллончика с “черемухой”.

Мне президент ничем не прыснул. Хотя хотел, наверное.