История большевизма в России от возникновения до захвата власти: 1883—1903—1917. С приложением документов

В мае 1901 года демонстрации были устроены в Тифлисе, Харькове, Санкт-Петербурге и Симферополе, причем особо революционный характер носила тифлисская демонстрация; а 15 и 16 декабря того же года в Екатеринославе состоялись крупные демонстрации, во время которых были выкинуты флаги с надписями: «Долой самодержавие!», «Да здравствует политическая свобода!», «Да здравствует социал-демократия!».

В 1902 году весной демонстрации были организованы в целом ряде городов, и из них двухдневная киевская февральская демонстрация заняла первое место и была разрекламирована всей революционной печатью как примерное революционное выступление, парализовавшее местные власти.

В марте 1902 года во время московской студенческой демонстрации впервые был арестован Розенфельд, впоследствии известный большевик Каменев.

РОЗЕНФЕЛЬД Лев Борисович, родился в 1883 году, еврей, происходит из потомственных почетных граждан. Будучи арестован на демонстрации на Тверском бульваре, Розенфельд был привлечен к дознанию, но дело это было прекращено. Оставаясь после того жить в Москве, Розенфельд начал работать в социал-демократической организации и в 1904 году был привлечен к дознанию о местной группе социал-демократов, но и это второе дело также было прекращено за недостаточностью улик.

В 1908 году Розенфельд-Каменев вновь привлекался к дознанию, но уже в Санкт-Петербурге по делу Центрального комитета партии, и в июле того же года ему было воспрещено жительство в столице, после чего он выехал за границу, где вошел в круг ближайших сотрудников Ленина.

В 1903 году происходил также целый ряд демонстраций, из которых особенно выделяются бакинская (2 марта) и батумская (9 марта). Первая была подготовлена исключительно социал-демократическим комитетом и прошла с большим для него успехом. Вторая же благодаря агитаторам сопровождалась разброской прокламаций и стрельбой в воздух.

В первых демонстрациях активно действовали лишь небольшие группы «организованных», массовый же характер им придавала собиравшаяся посмотреть на них падкая до всяких зрелищ публика. По их новизне они заставали врасплох администрацию и проходили, в смысле продолжительного хождения демонстрантов с флагами по городам, довольно успешно, но позднейшие оканчивались для участников плачевно. Предупредительные меры жандармских властей и быстрые действия наружной полиции при попытках поднятия флагов с революционными девизами обращали обычно демонстрантов в бегство с потерями галош, шляп, палок и прочих предметов обихода, что свело в конце концов демонстрации на степень веселых выступлений и схваток с городовыми. Однако были и такие, которые проходили при полном революционном подъеме, но успех обуславливался обычно не столько силой социал-демократов, сколько нераспорядительностью местных властей.

Но если фактические демонстрации в большинстве случаев и протекали для лиц, принимавших в них участие, довольно печально, то все-таки они имели весьма нежелательную для правительства сторону. Демонстрации наглядно показывали населению существование революционных организаций и наличие противоправительственного движения, выливавшегося даже в открытый публичный протест против существующего государственного строя.

Скопления на улицах больших полицейских нарядов, приготовления войсковых частей и весьма продолжительные дежурства их «на случай возможных беспорядков», увеличивали и без того баснословные рассказы о планах революционеров и о том, что подготавливают рабочие. Все это, с одной стороны, создавало тревогу мирного населения, с другой – повышало настроение политиканствующей части общества, а самих рабочих и членов революционных организаций делало героями дня, давало им право на преувеличенное о себе и своих силах мнение и окрыляло их надеждами на скорый и успешный конец борьбы их с буржуазией и правительством.

В сознании социал-демократов создавалось убеждение о возможности открытой борьбы с правительством, полицией и войсками, зарождалась мысль о вооруженном восстании.