История бостонского душителя. Хроника подлинного расследования. Книга I

Были получены и иные интересные свидетельства. Одна из сестёр Артура заявила во время допроса, будто тот летом 1962 г. признался ей в совершении убийств, приписываемых «Фантому». Разговор происходил, если верить женщине, в присутствии второй сестры. Это свидетельство могло бы быть очень важным, если бы не неприятная закавыка — вторая сестра не подтвердила данное заявление. Полиция не имела оснований доверять сестре, утверждавшей, будто брат сознавался в убийствах, по одной очень простой причине — она могла его оговаривать, желая добиться помещения Артура в спецлечебницу. Другими словами, женщина могла сводить с ним счёты руками правосудия. Не следовало забывать, что Бэрроу тиранил сестёр и не раз серьёзно избивал их, женщины явно были запуганы братом, и потому возможность оговора нельзя было исключать.

Выяснилось, что Бэрроу регулярно получал талоны на питание в различных церковных приходах, в т.ч. и в той церкви, куда ходила Анна Слесерс. Имелись и иные совпадения такого же рода, но все они упирались в неразрешимую загадку, ответ на которую имел принципиальное значение: мог ли умственно отсталый человек совершать сложные преступления, подобные тем, что приписывались «Бостонскому Душителю»? Если нет, то все совпадения являлись всего лишь совпадениями…

Полицейские ставили под сомнение диагноз психиатров. По их мнению, хотя IQ Бэрроу был формально ниже 70, и тот официально признавался дебилом, сие вовсе не означало его функциональной неспособности лгать, перспективно мыслить и действовать злонамеренно. Детективы считали, что Артур совсем не так глуп, как кажется, он искусно играет роль тупого и водит научных светил за нос. По требованию детективов судебные психиатры несколько раз различными методиками проверяли его уровень интеллекта. Всякий раз IQ Бэрроу оказывался стабильно ниже 70, что не позволяло считать его нормально развитым человеком.

Артур на несколько лет застрял в Бриджуотере и, хотя подозрения с него так и не были сняты полностью, все события, произошедшие после апреля 1962 г., с ним связать уже было невозможно.

6 мая 1963 г. произошло новое преступление, хотя по воле случая, известно о нём стало гораздо позже.

Последний день жизни Беверли Саманс (Beverly Samans), 23-летней аспирантки Бостонского университета, оказался наполнен всевозможными событиями. Многие люди пытались восстановить поступки Бев в те часы, рассчитывая отыскать в них подсказку к понимаю того, что произошло с нею. Поэтому мы довольно уверенно можем судить о том, чем занималась Беверли и чего она не делала точно.

Около 8 часов утра 5 мая, в воскресенье, её голос услышала студентка, проживавшая в квартире по соседству. Беверли занималась распевкой, исполняя оперные арии под аккомпанемент кухонного комбайна, взбивавшего яйца для омлета. Саманс проживала в доме №4 по Юнивёсити-роад (University Road) — в этом здании на протяжении многих десятилетий арендовали жильё лица, так или иначе связанные с Кембриджским университетом, поэтому местных обитателей трудно было удивить экстравагантным поведением. Соседка Бев знала, что та закончила консерваторию по классу вокала и планировала театральную карьеру, поэтому утренние распевки никому никаких проблем не создавали.

Затем Бев направилась во Второй унитарианский храм, находившийся в небольшом городке Бруклин, северо-западном пригороде Бостона. Там она приняла участие в репетиции хора, после чего умчалась на другую репетицию, которую проводила группа студентов, решившая своими силами поставить оперу. На это Бев потратила остаток дня и вечер. Лишь к 20:30 она добралась-таки до своей квартиры, но, не имея желания готовить самостоятельно ужин, отправилась в ресторан, расположенный рядом с домом. Там она в 21 час встретилась со знакомой аспиранткой, в обществе которой провела почти два часа. Они вместе поели, живо обсуждая университетские новости, и разошлись около 23 часов.

Беверли пребывала в прекрасном расположении духа. Её ничто не тревожило, и она была полна планов на будущее, в частности, рассказывала, что после предстоящей в июне защиты магистерской диссертации намерена отправиться в Нью-Йорк на прослушивание в «Метрополитен-опера». Беверли исследовала вопрос использования музыки в реабилитации тяжёлых пациентов и работала дважды в неделю консультантом в больнице штата в Медфилде («Medfield State Hospital»), а кроме того, музыкальным терапевтом в школе для детей с задержкой умственного развития имени Уолтера Ферналда. Хотя Саманс считала музыкальную терапию очень перспективным направлением медицины, но своё будущее с медициной не связывала и намеревалась профессионально заняться музыкой. Об этом она и говорила в последние часы своей жизни.