История будущего (сборник)

— И все-таки на сей раз тебе не отвертеться, — сказал Лазарь. — Именно ты изобрел эту штуку для быстрого хода; больше в ней никто не разбирается. Похоже, ты сам себе задал работенку!

— Но это же совсем не одно и то же, — взмолился Либби. — Лучше я буду просто астронавигатором, это по мне. Но только пусть кто-нибудь руководит!

Зато Слэйтон Форд порадовал Лазаря, взявшись за дело решительно и всерьез. Смертельно измученный человек превратился в прежнего опытного руководителя.

— Командор Либби, то, что вы о себе думаете, здесь никакой роли не играет: каждый должен делать то, на что способен. Я согласился руководить общественной и гражданской жизнью, поскольку обучен этому. Но вот командовать кораблем учили вас, а не меня. Вы не имеете права отказаться.

Либби покраснел еще сильнее и, запинаясь, сказал:

— Я бы и не отказывался, если бы был единственным таким на борту. Но у нас тут сотни космонавтов, из которых несколько дюжин наверняка превосходят меня в опыте. Если поискать, подходящий человек обязательно найдется…

— Лазарь, как ты думаешь? — спросил Форд.

— Ну-у… Кое в чем Энди прав. Капитан либо вложит в корабль душу, либо нет. Так уж водится. Если Либби считает, что командира из него не выйдет, лучше, наверное, еще кого поискать.

У Джастина Фута была с собой кассета с реестром всех родичей, однако экрана, позволившего бы ее просмотреть, в каюте не оказалось. Все же присутствующие назвали по памяти множество имен и в конце концов остановились на кандидатуре Руфуса Кинга по прозвищу «Свирепый».

Либби разъяснил новому командиру различные тонкости, возникающие в связи с применением его двигателя.

— Предел досягаемости для звездолета определяется пучком парабол с осями, перпендикулярными курсу. Это — в предположении, что ускорение, получаемое посредством обычных двигателей, будет все время прикладываться так, что абсолютная величина настоящей нашей скорости — чуть меньше световой — останется постоянной. Для этого нужно, чтобы во время маневра корабль все время слегка разворачивался. Это не так уж трудно, поскольку разница величин нашего нынешнего и маневрового векторов велика. Грубо говоря, это можно представить, как ускорение под прямым углом к курсу.

— Да-да, я понимаю, — перебил его Кинг, — но почему вы уверены, что суммарные векторы всегда должны быть равны настоящему?

— Почему же, в их подгонке необходимости нет, если капитан считает иначе, — озадаченно ответил Либби, — но прикладывать маневровое ускорение так, что оно сделает конечную скорость корабля меньше настоящей, — значит просто задерживать нас в полете, ничем не расширив досягаемую область. В результате полетное время увеличится до поколений и даже до столетий, если конечный…

— Да-да, мистер, понятно. Не надо учить меня основам баллистики. И все же, почему вы отвергаете второй путь? Почему бы не увеличить скорость корабля? Разве я не могу разгонять его строго по настоящему курсу?

Либби встревожился.

— Но, капитан, такое решение фактически будет являться попыткой превысить скорость света, а это считается невозможным.

— Вот об этом я и говорю. Считается. А я всегда хотел проверить, насколько это верно! Похоже, возможность теперь есть.

Либби колебался. Чувство долга в нем боролось с соблазном.

— Если бы наш корабль был исследовательским, капитан, я бы с удовольствием провел эксперимент. Я не могу в полной мере представить себе последствия преодоления светового барьера. Возможно, мы будем полностью отрезаны от электромагнитного спектра по отношению к прочим материальным телам. Как же мы будем определяться?

Беспокойство Либби было не напрасным. Пускаясь в теоретические рассуждения, он не забывал, что они и сейчас ведут корабль лишь благодаря электронике. Для невооруженного глаза полушарие позади было абсолютно черным — даже самое коротковолновое излучение было раздопплерено до длин волн, недоступных глазу. Звезды впереди были еще заметны, но их видимый свет, спрессованный невообразимой скоростью, был задран в высокие частоты. Радиообъекты в темных пылевых облаках сияли, как звезды первой величины; звезды радиоспектром победнее едва различались. Знакомые созвездия исказились до неузнаваемости. Царство эффекта Допплера было подтверждено спектральным анализом; фраунгоферовы линии[118] не просто сместились в фиолетовую зону — они выпали из нее за пределы диапазона УФ спектрографа, и непривычные бленды длинноволновых зон спектра заняли их место.

— Да… Понятно, — ответил Кинг. — Но все же мне охота попробовать, и я не я буду, если не рискну. Только, само собой, никому ни слова. Подготовьте мне сведения о траекториях к звездам класса G,[119] находящимся в пределах этой вашей премудрой «поверхности». Рассчитайте для ближайших, для начала, скажем, в радиусе десяти светолет.

— Да, сэр. Я уже сделал это. Среди них нет звезд класса G.

— Вот как… Пустовато здесь, однако. Что же делать?

— Тау Кита находится в пределах досягаемости, и до нее одиннадцать светолет.

— Она, кажется, G-5? Не слишком хороший выбор.