История человечества

Дело было в полнолуние. Луна превратилась в чудовищный золотой шар,разбухший сверх всякой меры; в ее свете каньон сиял так, словно сампревратился в источник света. Я прогуливался с Бредом и как раз находилсяперед лавкой Форноффа, закрывшейся пару часов назад, когда услыхал внутрикакой-то шум. Лошади, стоявшие поблизости в загоне, взволнованно перебиралиногами. Я велел Бреду оставаться позади и осторожно завернул за угол, державинтовку наготове. Какая-то тень метнулась к загону. Я прицелился и задержалдыхание. Однако прежде чем спустил курок, Бред схватился за ствол.

— Это Клей, — прошептал он.

— С чего ты взял?

— Я его узнал.

— Тем хуже для него: воровать из отцовской лавки! — Я снова поднял винтовку,однако Брел опять отвел ствол, умоляя меня не стрелять.

Тень миновала загон, где лошади, в глазах которых отражался лунный свет, ужебегали по кругу, словно угодили в водоворот.

— Пошли, — позвал я Бреда. — Я не буду стрелять.

Тень прижалась к стене лавки по соседству с загоном. Я толкнул Бреда заугол, прицелился и негромко произнес:

— Не вздумай шелохнуться, Клей Форнофф.

Клей как воды в рот набрал.

— Выйди на свет, чтобы я тебя видел, — приказал я, — не то пристрелю!

Он повиновался. Это был мускулистый светловолосый балбес, лет на пять-шестьстарше Бреда; на нем был овчинный тулуп, приобретенный папашей вУиндброукене. У него были капризные пухлые губы, широко расставленные глазана смазливой физиономии; в руках он держал дробовик и несколько коробочек спатронами. Его длинные волосы развевались на ветру.

— Зачем тебе столько патронов? — спросил я, отступая на середину улицы.

Он не ответил, злобно косясь на Бреда.

— Лучше тебе бросить дробовик, — посоветовал я.

Он швырнул дробовик к моим ногам.

— И патроны. Не кидай, а просто положи.

Когда он подчинился, я подошел ближе и холодно посмотрел на него.

— Если я тебя выдам, — проговорил я, — тебя отправят на запад босым и безодеял. Будешь тут ошиваться, так и сделаю.

Надо отдать ему должное: он взирал на меня без всякого страха.

— Дайте мне лошадь, — попросил он.

Я обдумал просьбу. Я все равно расскажу о случившемся старине Форноффу, а онс радостью отдал бы сыну лошадь.

— Идет, — согласился я. — Валяй. И свою пушку возьми. Так решил бы твойотец. Но учти: если ты снова здесь появишься, я больше не буду с тобойцеремониться. Понятно?

Вместо благодарности он что-то буркнул себе под нос.

Я держал его на мушке, пока он седлал гнедую лошадь. Бред держался встороне, словно не имел к происходящему отношения, и помалкивал.

Клей запрыгнул в седло и натянул поводья, заставив лошадь попятиться. Егоголова была откинута, волосы ворошил ветер, луна светила ему прямо в лицо,зажигая в глазах злобные огоньки. За какую-то секунду я успел представитьсебе, как здорово было бы и мне плюнуть на закон, превратиться в ПлохогоЧеловека и ускакать на запад, к черту на кулички, в надежде, что там что-тода есть... А если нет, то хотя бы во время скитаний пожить дикой, вольнойжизнью. Как тигр. Но Клей все испортил, выкрикнув проклятие в адрес Бреда.Потом развернул лошадь и пустился галопом в западном направлении. Секунда —и он скрылся из виду, оставив после себя лишь морозную пыль на дороге.

У Бреда дрожал подбородок. Одному Богу известно, какая важная часть егожизни унеслась у него на глазах в никуда. Я потрепалего по плечу, но мои мысли уже крутились вокруг приближающегося утра. Мнепредстояла нелегкая задача: сообщить старине Форноффу, что его сынотправился к дьяволу, прихватив дробовик и пару коробок с патронами.

Месяца через два, после того как Клей Форнофф заделался Плохим, я попыталсяпоговорить с Кири о будущем. А точнее, о том, когда она собираетсяотказаться от поединков. На следующий день ей предстояло отправиться, вУиндброукен на очередную дуэль, и я не добился успеха: она не смягчилась, а,наоборот, разозлилась. Мы легли спать врагами; наутро она холодно чмокнуламеня в щеку и помахала рукой из дверей. Я не сердился на нее, но былраздосадован. Я знал, что рано или поздно у нее наступит плохой период,тогда не поздоровится и мне. Видимо, именно из-за разочарования и чувстванависшей опасности я отправился на поиски дальнейших неприятностей.

Во второй половине дня я заглянул к Форноффу купить семян. Хозяин с женойотсутствовали, поручив лавку Келли. Обслуживая покупателей, она не моглаотлучиться на склад за семенами, поэтому я попросил ее прислать мне их прямов гидропонную оранжерею. Она навалилась на прилавок, ее кофточкараспахнулась, демонстрируя содержимое; при каждом движении ее грудивзволнованно колыхались, намекая, что уже вечером я мог бы упиваться ихсладостью.

— Когда они тебе понадобятся? — спросила она.

— Когда угодно, — ответил я. — В любое удобное время.

— Когда нужно-то? — Она сделала ударение на слове «нужно».

— Не очень срочно. К завтрашнему дню.

— Ну, это запросто. — Келли выпрямилась. — До вечера я все равно до них недоберусь, а после работы принесу сама.

— Как хочешь, — отозвался я, делая вид, будто не понял подтекста разговора.Даже выйдя из лавки, я продолжал разыгрывать неведение и гнал прочьнеподобающие мысли.