История человечества. Восток

Теперь немного о до – «пути». До – это японская форма китайского дао, а сущность истинного дао, как известно, никому еще не удавалось выразить словами. Впрочем, в нашем случае до – это нечто большее, чем род занятий, некая профессия, умение, мастерство (для всего этого существует японский термин дзюцу). До гораздо более всеобъемлюще, оно означает, что человек посвящает всего себя, свою жизнь некоему Пути. До предполагает и существование некой системы ценностей, норм и ограничений, и каждодневную практику тела, духа и разума. До – это в чем-то и судьба, и сословная принадлежность, и выбор в пользу самосовершенствования (путь – динамичен, по нему «идут», а не просто принимают или отвергают, на нем можно «опередить других» или «отстать», и даже смерть не является его концом, ибо в следующем перерождении есть шанс снова переродиться буси).

Естественно, что бусидо – не единственный Путь, который был известен средневековому японцу. Были и Пути монаха, ремесленника, крестьянина, придворного аристократа, гейши-дзёро и пр. Но именно буси рассматривались уже со времен раннего средневековья в качестве элиты – носителей некоего идеально сбалансированного комплекса ценностей, которые впоследствии, по мере формирования современной японской нации, были провозглашены основой «ямато дамасии» – «духа японской нации», став своеобразной «национальной идеей». Именно уважение к идеалам бусидо, стремление подражать элите (как писал когда-то У. Макдугалл в своем «Введении в социальную психологию»), а не достаточно спорная любовь реальных крестьян к реальным самураям – их господам, породили знаменитую пословицу: «Как среди цветов – сакура, так среди людей – самураи» (заметим, речь идет не о самых пышных, а самых по-японски притягательных цветах).

О бусидо писали немало в течение всей истории самурайства, с начала его формирования и до наших дней. В этой главе мы ограничимся эпохой с XII по XIX век, когда самураи играли важнейшую роль в жизни японского общества, а в следующей главе на примере психологии летчиков-камикадзе попробуем проследить судьбу бусидо в XX веке). Важнейшими источниками для тех, кто интересуется формированием идей, связанных с Путем воина, могут стать произведения самого разного рода. Это гунки – военные повести-эпосы, важнейшими среди которых являются (мы приводим только те из них, которые существуют в русском переводе) «Повесть о годах Хогэн», «Повесть о годах Хэйдзи», «Повесть о доме Тайра», «Повесть о великом мире», «Сказание о Ёсицунэ»; пьесы тетра Но и Кабуки (особенно из цикла «о мужчинах» – то есть, как правило, о самураях); стихотворения на тему бусидо – например, так называемые гири-хайку (гири – «честь»). Наконец, важнейшим источником являются трактаты о бусидо, написанные самими самураями. Их много, но среди них выделяются несколько небольших по объему сводов «рассуждений» и «домашних правил», составленных князьями и видными буси XIII–XVII веков и адресованных скорее даймё – «господину» (они не столь известны отечественной читающей публике, как и «Правила военных домов» – «Букэ Хат-то» раннетокугавского периода, состоящие из предписаний, сгруппированных в 13 пунктов), и гораздо более знаменитые в Японии и за ее пределами адресованные собственно самураю-слуге, и несколько более объемные «Хагакурэ» («Сокрытое в листве», автор – самурай клана Набэсима Ямамото цунэтомо, 1659–1719) и «Будосёсинсю» («Напутствие вступающему на Путь воина», автор – Дайдодзи Юдзан, вассал сёгунского рода Токугава, 1636–1730).

Причина популярности последних двух трактатов кроется не только в их блестящей литературной форме и несомненных смысловых достоинствах, но и в том, что они (особенно «Будосёсинсю») изначально задумывались как попытка возрождения самурайских добродетелей, приходивших, как считали их авторы, в упадок в мирную эпоху Токугава (длившуюся XVII, XVIII и первую половину XIX века). Отсюда и преднамеренная, полемическая заостренность многих их тезисов, а также расчет на широкое распространение среди самураев (для сравнения: клановые правила XIII–XVII столетий, о которых речь шла немного выше, сами авторы не рекомендовали распространять за пределами клана – они считались неким секретным «вместилищем мудрости» наряду с особенностями вооружения и т. д., хоть это зачастую и не отменяет их универсальности, ведь многие их постулаты очень схожи).

Наконец, среди многочисленных трактатов о бусидо «постсамурайских» времен мы остановились на двух, как нам кажется, наиболее глубоких и своеобразных – уже упоминавшемся нами всемирно известном «Бусидо. Душа Японии» доктора Нитобэ Инадзо (1899 г.) и «Хагакурэ нюмон» (что-то вроде развернутых комментариев к «Хагакурэ», с немалой долей интереснейших собственных трактовок бусидо) талантливого актера, режиссера, мастера боевых искусств, но прежде всего классика японской литературы XX века Мисима Юкио (настоящие имя и фамилия – Хираока Кимитакэ, 1925–1970).