История чтения

Федр, убежденный доводами старшего, соглашается. А Сократ продолжает: «В этом, Федр, дурная особенность письменности, поистине сходной с живописью: ее порождения стоят как живые, а спроси их они величаво и гордо молчат. То же самое и с сочинениями: думаешь, будто они говорят как разумные существа, но если кто спросит о чем-нибудь из того, что они говорят, желая это усвоить, они всегда отвечают одно и то же». Для Сократа прочитанный текст представлял собой ничто иное как простой набор слов, в которых символ и его значение совпадали с поразительной точностью. Интерпретации, экзегезы[124], словари, комментарии, ассоциации, опровержения, символические и аллегорические значения — все это не принадлежало тексту, но привносилось в него читателем. Текст, как и нарисованная картина, говорит лишь «луна над Афинами»; и только благодаря читателю появляется плоский круг цвета слоновой кости, далекое темное небо и древние руины, вдоль которых некогда прогуливался Сократ.

Приблизительно в 1250 году в предисловии к «Бестиарию любви» управитель Амьенского собора Ришар де Фурниваль спорил с позицией Сократа и утверждал, что, поскольку все люди по природе своей стремятся к знаниям, но срок жизни отдельных людей слишком короток, им приходится полагаться на знания, накопленные другими. Именно с этой целью Господь даровал нам память, которая становится доступной для нас благодаря зрению и слуху. После этого де Фурниваль подробно разбирает идею Сократа. Путь к зрению, говорит он, лежит через Живопись; путь к слуху лежит через Слова[125]. И великое достоинство этих путей не в самом существовании текста или изображения, не знающем ни развития, ни изменения, но в воссоздании иных эпох и иных небес, запечатленных в текстах и картинах, в настоящем времени. «Ибо, когда некто видит изображение истории Трои или какой-либо иной, — утверждает де Фурниваль, он видит деяния славных мужей, давно ушедшие в прошлое, так, как будто бы они происходили в настоящем; то же относится и к слову; ибо, когда некто слушает чтение романа, он представляет происходящие там события, как будто бы они происходили прямо перед ним… Направляю к Вам это послание как по пути живописи, так и по пути слова, дабы, когда меня не будет рядом с Вами, послание это своими рисунками и своими словами делало меня как бы присутствующим в Вашей памяти»[126]. Чтение, согласно де Фурнивалю, обогащает настоящее и актуализирует прошлое, а благодаря памяти все это переходит в будущее. По де Фурнивалю, книга, а не читатель хранит память и передает ее новым поколениям.

Во времена Сократа письменный текст не был обычным явлением. Хотя в V веке до н. э. в Афинах было уже довольно много книг и начинала развиваться книготорговля, читать для собственного удовольствия люди стали лишь век спустя, во времена Аристотеля — одного из первых читателей, который собрал большую коллекцию манускриптов для собственных нужд[127]. Люди учились и передавали знания с помощью устной речи. Сократ принадлежал к племени блестящих ораторов, к которому относились также Моисей, Будда и Иисус Христос, который, насколько нам известно, лишь однажды написал на песке несколько слов, а потом стер их[128]. Сократ считал книги полезным источником знаний, но полагал, что настоящему ученому следует обходиться без них. Несколько лет спустя ученики Сократа Платон и Ксенофон записали его пренебрежительные высказывания о книгах, и таким образом их воспоминания сохранили память о Сократе для нас, его будущих читателей.