История дьявола

Следует заметить, что вся история Нергала и Эрешкигаль написана в тоне эдакого мадригала, что наводит на мысль, что французы в XVII веке были вовсе не первооткрывателями галантного обращения с дамами. Потеряв голову от любви, Эрешкигаль посылает на небеса жившую в подземном царстве богиню судьбы Намтар уговорить Нергала вернуться назад в преисподнюю, чтобы она могла снова заключить возлюбленного в объятия.

«Намтар, отправляйся к Ану, Энлилю и Эйя!

И скажи им, что с самого детства

Мне были незнакомы радости других детей и их игры,

Я хочу, чтобы бог, которого они послали ко мне,

Провел еще одну ночь со мной как любовник!»

И это вовсе не безутешная старая дева произнесла в любовной горячке столь странные слова, достойные героинь любовных романов XX века, а мстительная владычица подземного царства. Ибо Намтару было поручено передать иное послание, если Нергал откажется вернуться в постель Эрешкигаль:

«Мертвые поднимутся из могил и изведут живых,

Мертвых на земле станет больше, чем живых!»

Такая же страшная угроза расправиться со всем миром прозвучала из уст другой потерявшей разум влюбленной женщины, Иштар, если красавец Гильгамеш не выполнит ее требований. Если гордый юный царь проявил твердость духа, то Нергал пошел навстречу желанию страшной в своей страсти фурии. Он спустился с небес в преисподнюю по лестнице и, по-видимому, пребывал в весьма дурном расположении духа, ибо по дороге поколотил поочередно всех стражников, охранявших Семь Дверей, через которые ему пришлось пройти. Когда юный царь вошел в тронный зал и увидел перед собой Эрешкигаль, он распалился гневом. Схватив за волосы, он сбросил владычицу подземного царства с трона и потащил за собой, не обращая внимания на слезы молодой женщины и просьбы жениться на ней.

«Стань моим супругом, и я уступлю тебе трон.

Ты станешь повелителем всей земли!

Ты познаешь все премудрости мира!»[185]

Кротость влюбленной в него женщины обезоружила Нергала, и он поцелуем дал понять, что согласен разделить трон с возлюбленной из мира теней и мрака. Вот какая весьма символическая история смертельной любви, необычайно похожая на мифы, вдохновившие Вагнера на написание опер. Понятен смысл этой истории: мир живых тесно связан с миром мертвых, а богиня преисподней значительно могущественнее небесных божеств. Любая живая материя обречена на распад и гниение. Смерть и Зло предстают в женском облике. Образ Эрешкигаль несет в себе зачатки понятия Первородного греха, и поскольку все древние религии, восходящие к эпохе патриархата, пропитаны женоненавистничеством, то сексуальность в них возведена в ранг вселенского Греха, и Эрешкигаль предстает в мифе одновременно как великая соблазнительница Ева и как первая жена Адама Лилит.

В самом деле, главным в религии Месопотамии является то, что она основана на понятии Греха и Зла, как неотъемлемой части любого Существа.

Второй миф повествует о сотворении человека из крови страшного чудовища Кингу, приговоренного к смерти по приказу бога Мардука за то, что стал виновником хаоса в космосе. Будучи демоном, Кингу олицетворяет Зло точно так же, как наш дьявол; он не способен творить добро, как боги, например в египетской мифологии, когда Ра получил помощь от злобного бога пустыни и песчаных бурь Сетха. И это означает лишь одно: человек, рожденный из крови Кингу, по своей природе существо злобное и демоническое; Зло вошло в его плоть[186].

Ни поэзия, ни юмор не спасают мифологию Месопотамии от столь мрачного взгляда на мир и человеческую природу. И все же легенды искрятся юмором, хотя иногда и черным, начиная с рассказа о сотворении мира, чей текст был найден — о, ирония судьбы! — в развалинах дворца последнего могущественного ассирийского царя Ашшурбанапала. Верховному богу Солнца Мардуку пришлось вступить в бой с женщиной-драконом Тиамат, приходившейся супругой предвечного божества Алсу и являвшейся прародительницей всего сущего на земле и одновременно богиней морской стихии. В самом деле, Тиамат и Алсу породили богов, отличавшихся в юности буйным нравом. Как-то раз Апсу пожаловался супруге: «Поведение детей просто несносно. Ни днем ни ночью нет от них покоя. Их следовало бы прибить, чтобы они успокоились. Только тогда наступит наконец тишина, и я смогу отдохнуть!»[187]