История династии Романовых

Герои его неосуществленного романа получили письмо от героя романа осуществленного: «бес» Нечаев написал письмо народовольцам!… И это письмо потрясло их и горячо обсуждалось народовольцами.

Он воскрес из небытия – герой романа, восемь лет назад похороненный в каземате, в одиночной камере.

Сей фантастический человек сумел превратить своих тюремщиков в своих., курьеров! Причем тюремщиков главной тюремной цитадели России – секретного дома Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Через окошечко в двери камеры Нечаев начал вести разговоры со скучающими охранниками. Бывший учитель Закона Божьего умел говорить с простыми людьми. Он объяснил им, что сам он – мученик, пострадавший за народ, исполнявший заветы Христа – служить бедным. При этом он внушал им веру в свое тайное могущество. И однажды его продемонстрировал. Это была та пощечина самому шефу жандармов генерал-адъютанту свиты Александру Потапову, вставшему после этого на колени! С того момента Нечаев мог преспокойно рассказывать охранникам о высоких покровителях, о том, что за него горой стоит сам наследник. И Нечаев принадлежит к его партии, потому и пострадал. И партия истинного христианина цесаревича вскоре победит Антихриста Александра II. «Наш орел» – так стали называть охранники могущественного заключенного.

И Нечаев отправляет охранников со своим письмом к народовольцам. Они свято верят, что несут его письмо сторонникам могущественной партии наследника престола… Так они доставили письмо Нечаева народовольцам.

Это случилось в последний месяц жизни Достоевского.

«В один из трескучих морозных вечеров», как вспоминала Вера Фигнер, на одной из нелегальных квартир народовольцы читали первое письмо Нечаева.

Нечаев обращался к ним «как революционер, выбывший из строя, – к товарищам, находившимся на свободе». «Письмо Нечаева носило строго деловой характер – просто и прямо Нечаев ставил вопрос о своем освобождении» (Вера Фигнер).

«Освобождать!» – единодушно кричат все собравшиеся с «необыкновенным душевным подъемом».

Обсуждаются фантастические варианты побега Нечаева. Через канализацию во время прогулки заключенных или захватив царскую семью во время богослужения в Петропавловском соборе с помощью верных Нечаеву охранников, и так далее.

И народовольцы пишут ответ Нечаеву с предложениями плана побега. Так начинается эта переписка – наших алёш карамазовых с «бесом».

Но когда Нечаев узнает, что народовольцы готовят цареубийство, он пишет: «Обо мне забудьте на время и занимайтесь своим делом, за которым я буду следить издали с величайшим интересом». Как и народовольцы, он тоже верит, что после убийства царя начнется восстание народа.

Вера Фигнер вспоминала: «Удивительное впечатление производило это письмо: исчезало все, темным пятном лежавшее на личности Нечаева… вся та ложь, которая окутывала революционный образ Нечаева»… («Ложь» – это пролитая кровь студента Иванова, провокация с прокламациями, отправившая в тюрьму множество молодых людей, добывание компрометирующих документов с целью шантажа и так далее.) «Оставался разум, не померкший в долголетнем одиночестве застенка; оставалась воля, не согнутая всей тяжестью обрушившейся кары; энергия, не разбитая всеми неудачами жизни».

И Фигнер была права… Когда-то они были невозможно далеки от Нечаева, но теперь они к нему столь же невозможно приблизились. Они ведь уже выполняли программу «Катехизиса». Как он мечтал, они создали организацию террора, основанную на тотальном подчинении. Как он и призывал, научились беспощадно убивать невинных вместе с виновными – убеждать динамитом врагов революции, как он учил – проникали «во все учреждения и даже в Зимний дворец».

И впоследствии, после убийства царя, на процессе народовольцев, когда прокурор заговорил о царской крови, о невинных людях, ставших жертвой взрыва, раздался оглушительный нарочитый хохот Желябова.

И прокурор сказал фразу, которую будет повторять вся Россия:

«Когда люди плачут, Желябовы смеются».

Нечаевская мораль: «Чем хуже жизнь народная, тем лучше для дела революции» – уже давно стала их моралью. Недаром их сейчас так пугали преобразования Лорис-Меликова, и они так спешили убить царя.

Вот так в январе – месяце смерти автора – победил герой его романа. И эпиграф к роману «Бесы» – о бесах, переселившихся в свиней и сгинувших в пучине, – читался теперь как насмешка.

Все вышло наоборот. «Бесы» завладели молодыми людьми. И впереди маячила большевистская революция.

«Бесы» дирижируют смертью своего создателя

Утром 25 января в окне сырной лавки на Малой Садовой стояла икона с изображением Георгия Победоносца и лампадкой. Но окно рядом, где находилось жилое помещение хозяев лавки, было прочно занавешено.

Это было торжественное утро. Народовольцы начинали подкоп под улицу, чтобы взорвать царя. Рыть решили из жилого помещения новых хозяев лавки.