История династии Сфорца

Со смертью Беатриче фортуна, казалось, покинула Моро. Его непрерывные дипломатические усилия не приводили к желаемому результату. Можно было предполагать, что Венеция, которая всегда была соперницей Милана, станет поддерживать Францию до тех пор, пока ей самой это будет выгодно, но ни на мгновение дольше. Эрколе, герцог Феррары, несмотря на его близкое родство с Людовико, в силу сложившихся обстоятельств вынужден был стать самым верным союзником французов на полуострове. Только этот союз защищал его от нападения со стороны Венеции и Римского Папы. В этой борьбе он придерживался нейтралитета, поскольку в душе оставался сторонником правления Сфорца в Милане. Намерение Людовика XII развестись со своей супругой, чтобы жениться на Анне Бретонской, и желание Папы поставить на колени Романью, чтобы выкроить из нее государство для своего сына Цезаря Борджиа, который к тому времени уже не был кардиналом, в результате обеспечили французам безусловную поддержку стороны римского понтифика. Он давно уже позабыл свой долг перед Асканио, который, надо полагать, был щедро оплачен сразу же после его избрания. Личная дружба, которая возникла между Людовиком XII и Цезарем, когда последний приехал во Францию с неизбежной буллой, а назад вернулся с женой, способствовала укреплению связи между Папой и французским королем. Людовико мог рассчитывать только на союз с Неаполем, оказавшимся в почти столь же опасном положении, как и Милан; но Неаполь мог оказать ему в лучшем случае лишь моральную поддержку. Правители меньших итальянских государств были настроены враждебно или безучастно, за исключением Катарины Сфорца в Имоле и Форли, а также Бентивольо в Болонье, которым угрожал Цезарь Борджиа.

Самые большие надежды Людовико связывал с императором. Бьянка Мария, не обладавшая большим влиянием на своего мужа, вела унылую, одинокую жизнь в Инсбруке и сохранила добрые отношения со своей семьей, всегда с нетерпением ожидая новостей из Милана. Но Максимилиан постоянно испытывал недостаток средств, что стало прочным фундаментом для их союза, которому император действительно придавал большое значение. И нельзя не удивляться той ловкости, с которой он опустошал карманы Моро и использовал свое влияние. Людовико поддерживал его в войне против швейцарцев, вызвав тем самым некоторую враждебность по отношению к себе в кантонах, которые были союзниками Франции, тогда как деньги, израсходованные им на пополнение казны императора, стали наиболее очевидной причиной тех трудностей, с которыми ему пришлось столкнуться, когда угроза французского вторжения стала реальностью.

Именно недостаток денег на наем и оплату войск в большей степени, чем какие-либо иные обстоятельства, определил поражение. Присвоение Людовико герцогского титула и изгнание милейшего малыша Дукетто, отца которого, как верили многие, отравили по его приказу, — все это изменило общественное мнение не в его пользу. Смерть Беатриче, пользовавшейся большой любовью в народе, еще более уменьшила доверие к Моро. Но худшим из зол стало увеличение налогов из-за его расточительности; налоги часто устанавливались произвольно и были тяжелым бременем для его подданных, что наносило немалый ущерб его популярности.

Тогда же Людовико совершил непростительную ошибку, обратившись к турецкому султану Баязету и призывая его спасти Милан от нападения Венеции. Он намеревался даже отправить к султану свое посольство, хотя прежде публично давал торжественное обещание императорскому послу, что в случае начала планируемого крестового похода будет вносить на его нужды по 50 000 дукатов в год. Султан охотно откликнулся на его просьбу, ибо и сам всегда был рад нанести удар по своим заклятым врагам и прекрасно понимал, что с ними гораздо проще иметь дело, когда им приходится отражать нападение с материка. Паоло Джовио, несмотря на свой епископский сан, нисколько не осуждает действия Людовико, полагая, что только стечение обстоятельств вынудило его обратиться к туркам.