История династии Сфорца

Расточительность, проявленная герцогом и герцогиней Бари по этому случаю, не знала никаких пределов. Покои Беатриче располагались в крепости Роккетта миланского замка, в левом крыле нижнего этажа. Они были очень малы, но вследствие этого хорошо протапливались. Из-за сквозняков в просторных помещениях замка стены в комнате младенца были обшиты деревом. Колыбель была покрыта позолотой; балдахин из голубого шелка украшала золотая бахрома; покрывало, разумеется, также было из золотой ткани. Служанка в письме в Мантую сообщала все подробности Изабелле — известно ее умение подбирать себе таких способных осведомителей. Она очень жалуется на то, что ей приходится проводить целые дни в мрачных комнатах герцогини, «которые напоминают мне мрачную обитель великого Дьявола». Был вызван Браманте, который должен был придумать qualche degna fantasia (некую приличествующую случаю фантазию) для сценического представления по этому случаю. Две герцогини покинули свои постели in punto astrologia — в час, рекомендованный Амброджио да Розате. Они прослушали всю службу Те Deum в Санта Мария делле Грацие. Затем Беатриче отправилась в Виджевано вместе со своим мужем, ребенком и своей матерью герцогиней Элеонорой Феррарской, которая прибыла в Милан, чтобы находиться со своей дочерью во время ее родов. С ними был Мариоло, охранник и камерарий Моро, служивший ему также объектом постоянных насмешек. Моро уже поведал Изабелле о том, как во время большой охоты в Виджевано кардинал Сансеверино убил домашнюю свинью в загоне для дичи. Когда животных выпустили, все остальные охотники помчались за волками и козами, но Мариоло погнался по склону за свиньей, которую принял за кабана, и преследовал ее во весь опор до тех пор, пока ему не сказали правду. Теперь Мариоло поручили показать герцогине Феррары богатства, которыми владела Беатриче. Одни ее драгоценности оценивались в 150 тысяч дукатов. Герцогиня Элеонора описала Изабелле все, что увидела у своей дочери. В ее гардеробе насчитывалось восемьдесят четыре платья, которые Беатриче приобрела уже после того, как стала герцогиней Бари. Ее мать говорит, что они так сияли, что казались дорогими священническими одеждами в ризнице. Здесь же были два шкафа, один из которых, подобно набитой товарами лавке, был наполнен стеклом, фарфором, изделиями из слоновой кости, горнами, ошейниками, подсумками для дичи и другими охотничьими принадлежностями; другой — духами, ароматическими водами и другими изысканными снадобьями в хрустальных и эмалированных сосудах, наподобие ваз синьора Людовико. В этом письме есть некоторый оттенок язвительности, ведь Элеонора знала, что Изабелла, подобно ей самой, была сравнительно бедна и сможет разделить ее чувства при виде такого богатства и роскоши. Во время одного из своих визитов в Милан Изабелла, узнав о том, какие огромные суммы недавно поступили в казну Людовико, с горечью писала своему мужу: «О если бы угодно было Богу дать столько же нам, простодушным». Людовико охотно показывал свои богатства, чтобы произвести на людей впечатление, иногда, возможно, даже слишком охотно. После того как некоторые из французских посланников увидели его сокровищницу, они уехали весьма недовольные теми подарками, которыми он одарил их. На самом деле герцогство Милана было одним из богатейших государств в Европе. Его доходы оценивались в 700 тысяч дукатов, что почти равнялось доходам Англии и составляло более половины доходов Франции того времени. Коммин полагает, что этого было слишком много и что если бы Людовико удовлетворился бы 600 тысячами, то налоги не стали бы таким бременем для населения его герцогства.

Глава XI Внешняя политика Людовико Сфорца

Рождение сына Беатриче стало заметным шагом, еще более приблизившим неизбежный кризис в Милане. Супруга Людовико всецело поддерживала его намерения относительно миланского герцогства. По утверждению Коммина, который знал позиции всех заинтересованных сторон, одна лишь Изабелла Арагонская стояла между Людовико и герцогством Милана. Молодая, смелая и рассудительная, она была бы готова отстаивать права своего мужа, но, продолжает Коммин, «он не был умен и только повторял то, что супруга говорила ему». Если бы в какой-то момент он решился бы проявить недовольство, его дяде не составило бы труда быстро восстановить свою прежнюю власть. Джан Галеаццо, несмотря на свою любовь к жене, не всегда достаточно хорошо с ней обходился, особенно находясь под влиянием алкоголя. В 1492 году маркиза Монферратская сообщала в письме о том, что в Милане не случилось ничего нового, «за исключением того, что герцог побил свою жену».