История доллара

Он приобрел свое место за 300 фунтов, оно ему подошло и с лихвой окупилось. С одной стороны, Франклин мог рассылать свою газету по почте бесплатно, с другой — питал страсть к переписке и заполнению пустот. Он хотел, чтобы люди писали письма и делились своими мыслями, желал установить связь между землей и деньгами. Франклин прекрасно подходил на роль балансира: потратил несколько лет, чтобы предотвратить распад Британской империи, затем работал над текстом Парижского мирного договора, чтобы сконструировать прочный мир. Ему нравилось держать в руках сразу множество нитей, подобно тому, как он поймал молнию на шелковую ленту. Электрический Франклин! Он нравился французам, и не меньше прочего — за умение дорого оценить хорошую сплетню.

Его безденежная Америка еще была уединенным и спокойным местом. Америка XIX века с избытком денег и паровыми двигателями, урбанизирующаяся на глазах, тепло откликнется на усилия Торо[25] по новому открытию первородной изоляции, вопреки всем усилиям колонистов XVIII века спастись от нее. Патентованная своекорыстная практичность Франклина стала выглядеть, скорее, отталкивающей. Марк Твен испытывал неприязнь к его моральным принципам и даже поспособствовал тому, чтобы окатить презрением чудесную печь особой конструкции[26], которую Франклин подарил миру.

Натаниэль Готорн указывал на то, что поговорки Бедного Ричарда из «Альманаха», который Франклин ежегодно публиковал, «все исключительно о том, как заработать или сэкономить деньги». Человек, прибывший в Филадельфию в 1723 году с одним голландским долларом и шиллингом мелочью в карманах, согласился бы с этим. «Никогда ни с кем не спорь», — советовал он Джефферсону. Д. Г. Лоуренс[27] с отвращением писал: «Душа человека — это темный лес с дикими зверями. Думай о Бенджамине, огораживая его!»

Лоуренс не жил на краю темного леса. Те же, кто жил, видели в нем мало романтичного, если вообще думали о романтике. Никто не писал о пейзажах Америки и не предполагал, что их можно запечатлеть на картине или в рисунке. Подобного рода описание появилось в «Записках о Виргинии» Томаса Джефферсона. Само название ясно указывало на стиль сочинения: «Огайо — прекраснейшая в целом свете река, она течет величественно, воды чисты, а дно, за одним только исключением, ровное и без скал. У форта Питта[28] она достигает четверти мили в ширину, пятисот ярдов у места впадения Большой Кановы, одной мили и 25 полей[29] — в Луисвилле».

Путешественники, расстояний не отмерявшие, часто затруднялись найти на просторах страны что-либо достойное упоминания. Сара Кембл Найт в 1704 году совершила сухопутную поездку из Бостона в Нью-Йорк и описала пережитое ею одиночество в лесах, проехав «без единой мысли о чем-либо, за исключением самих мыслей». Только разговаривавшие о деньгах люди, напротив, привлекли ее внимание. «Каждый торговец оценивает свой товар соразмерно времени и звонкой монете, которой с ним расплачиваются. Цена натуральным платежом, цена в звонкой монете, платеж, выраженный в деньгах, цена в кредит. Форму натурального платежа принимают зерно, свинина, говядина и т. д. — в ценах, установленных на этот год Генеральным советом. Деньги — это доллары, реалы, бостонские шиллинги или шиллинги залива Массачусетс (как они их называют), либо добрая звонкая монета, как иногда называется ими серебряная монета; также вампум (а именно: индейские пояса), которые служат для обмена. Платеж вместо денег — это провизия на треть стоимости дешевле установленных Генеральным советом цен; и в кредит — когда они и покупатель соглашаются на рассрочку. И вот, когда покупатель приходит спросить какой-либо товар, продавец, прежде чем ответить, есть товар или нет, часто интересуется: «А деньги-то есть?» Допустим, малый отвечает «да». «В чем будешь расплачиваться?» — продолжает торговец. Цена устанавливается в зависимости от ответа покупателя; допустим, тому нужен нож стоимостью в шесть пенсов; натурой он обойдется в двенадцать пенсов, платежом, принятым в качестве денег, — в восемь и, наконец, в звонкой монете он будет стоить свои шесть пенсов. Такой способ торговли кажется очень запутанным…»

Но американцы, похоже, привыкли к этому, так как с самого начала были вынуждены думать о деньгах. Те стали одним из их инструментов, волшебным телескопом, создававшим непроходимым пейзажам привычные рамки и дававшим колонистам ощущение контроля над тем, что в противном случае оказывалось чащей, полной неожиданностей. Бобры в лесу оценивались по головам; оленьи шкуры шли примерно за доллар, который поныне называют «бак»[30]; леса конвертировались в строительную древесину в кубических метрах; землю можно было поделить на участки, продать и заложить. Вся формировавшаяся система обеспечивала возможность быстро переписать, передать, купить и продать загадки Америки. «Жуткие и безлюдные пустоши» первых колонистов могли обратиться в достойный внимания цивилизованный пейзаж. Со временем каждая крупинка континента могла быть оценена по своей оправе и ценности, как бриллиант.