История древнегреческой литературы

Несомненно, что Эврипид обладал большой впечатлительностью и мучительно переживал события общественной и личной жизни. Этим и объясняется, что в уста действующих лиц он вкладывает целые речи на увлекавшие его темы. Произведения Эврипида являются как бы энциклопедией его времени; они знакомят нас с общественными настроениями той эпохи. Конечно, среди множества противоречивых суждений, высказываемых действующими лицами, не всегда бывает легко распознать мнение самого автора, но глубоко ошибаются те ученые, которые из этого делают вывод об изменчивости его воззрений.

Есть основание предполагать в отдельных эпизодах трагедий Эврипида отклики на политические события его времени. Явно политический смысл носит трагедия «Андромаха», где в самом неприглядном виде представлены спартанцы: Менелай, Гермиона и Орест. На грубость спартанцев указывается не раз в «Оресте» и бегло в «Просительницах» (187). Грубое поведение фиванцев, которые в 424 г. после победы над афинянами при Дели отказались выдать для погребения трупы убитых, представлено в «Просительницах» как нарушение общепризнанного нравственного закона. В заявлении Иолая от лица Гераклидов, что они никогда не должны поднимать оружие против афинян, как своих спасителей («Гераклиды», 309 — 328), нельзя не видеть обвинения действий Спарты и Аргоса в первые годы Пелопоннесской войны.

Эврипид, прославляя родные Афины, выражает в трагедиях патриотические чувства. Этому посвящена, например, целая песня хора в «Медее» (824 — 845), пленницы в «Троянках» выражают желание попасть в Афины, а не в Спарту (207 — 213, ср. «Финикиянки», 852 — 857). В некоторых трагедиях Эврипид под видом событий мифологического прошлого показывает благородные дела афинского государства, которое всегда готово встать на защиту попранной справедливости. Так, некогда оно вступилось за детей Геракла — это составляет сюжет «Гераклидов»; оно добилось воздания погребальных почестей погибшим участникам похода семерых против Фив — это сюжет «Просительниц». Подобные же мотивы были использованы и в не дошедших до нас трагедиях «Эгей», «Тезей», «Эрехфей» и др. «Самое дорогое для человека — это отечество, — говорит в «Финикиянках» Иокаста, — а лишиться отечества — большое несчастье» (406; 388 — 389, ср. «Медея», 643 — 651).

В некоторых трагедиях Эврипид дал замечательные примеры самопожертвования во имя счастья родины. Это составляет основной мотив «Ифигении в Авлиде», где героиня добровольно отдает себя в жертву для блага Греции. В «Финикиянках» сын Креонта Менекей, узнав, что для победы родного города требуется принесение его в жертву, без колебаний, тайно от отца, отдает свою жизнь. В «Гераклидах» одна из дочерей Геракла, Макария, жертвует собой. В не дошедшей до нас трагедии «Эрехфей» мать принесла в жертву свою дочь для спасения Афин (фр. 360).

В пору почти не прекращавшихся войн поэт, конечно, не мог обойти животрепещущего вопроса войны и мира. Мифологические сюжеты на эту тему звучали как современные. Это можно видеть в «Гераклидах», в «Финикиянках», особенно в «Троянках», где действие разыгрывается на фоне пылающей Трои; в других трагедиях мы видим приготовления («Ифигения в Авлиде») или ближайшие последствия войны («Гекуба», «Просительницы») и т. д. Хор греческих женщин в «Ифигении в Тавриде» с ужасом вспоминает, как после разорения родного города они были увезены в чужую страну (1106 — 1122). В «Просительницах» (160; 229 — 237) и в «Финикиянках» (531 — 585) Эврипид показывает, что войны затеваются из честолюбия или по легкомыслию недобрыми вождями на пагубу народа. Может быть, даже трагедия «Троянки», поставленная в 415 г., была предупреждением против затеянного Алкивиадом похода в Сицилию.

Ненавидя войну и считая ее следствием нечестной деятельности некоторых политиков, Эврипид, естественно, был убежденным поборником мира и эту мысль проводил во многих трагедиях[171]. Как прямой отклик событий Пелопоннесской войны 430 — 427 гг. звучит отрывок из песни хора в не дошедшей до нас трагедии «Кресфонт» (фр. 453), где прославляется богиня мира Ирина:

О, Ирина, сокровищ великих царица,
Ты прекраснее всех из блаженных богов!
Уж давно по тебе мое сердце томится;
Но боюсь, что скорей меня бремя трудов
Или старости сломят невзгоды,
Чем увижу твой юный чарующий лик,
Чем услышу прекрасные вновь хороводы
И венчанной толпы буду слышать я крик.
О, приди же, царица, приди!
Ненавистную смуту от нашего града
И безумный раздор прочь от нас отведи:
Только в остром мече им отрада.