История древнегреческой литературы

Другое замечательное место «Истории» — описание смуты на острове Керкире в 427 г. Происходит борьба партий: то побеждают демократы, когда приходит помощь из Афин, то аристократы, если получают поддержку из Коринфа, и каждая партия, одерживая победу над противниками, беспощадно истребляет ненавистных ей лиц. Должник доносит на своего кредитора под предлогом его политической неблагонадежности, преступник — на свидетеля своего преступления, враг на врага — всякий сводит с другим свои личные счеты. В результате не остается ничего святого: сын доносит на отца, брат на брата и т. д. Получается полное извращение нравственных понятий. Фукидид и высказывает по этому поводу приведенное на с. 315 заключение о человеческой природе (III, 82).

Сила художественного мастерства Фукидида проявляется не в описании военных эпизодов, таких, как действия под Пилосом и Сфактерией, всей истории Сицилийского похода от сборов, суливших так много благ, до столь печального конца (VI — VII книги). Он воспроизводит сцены народного собрания с бурными прениями в Афинах, в Спарте, в Коринфе (I кн.). Живо представлена агитация Алкивиада и его единомышленников за поход в Сицилию и упорное сопротивление Никия (VI кн.), обсуждение афинского ультиматума на Лемносе (V, 84—112), расправа с жителями восставшего города Митилены на острове Лесбосе (III, 36—50) и т. д.

С большим искусством Фукидид рисует образы исторических деятелей. У него мы находим замечательную характеристику Перикла, к которому он выказывает особенную симпатию. Это был, по его словам, человек, который умел необыкновенно искусно не только вести внешнюю политику, но и руководить народными массами. «Будучи силен и своим авторитетом, и своим умом, а в денежных делах будучи безусловно неподкупнейшим человеком, он сдерживал народ, не стесняя его свободы, и не столько подчинялся его руководству, сколько сам руководил им, так как не говорил ничего в угоду народу ради того только, чтобы неподобающими средствами приобрести силу, но умел при случае сказать с достоинством и даже с негодованием» (II, 65). В нем Фукидид до некоторой степени выразил свой политический идеал — образ умеренной демократии (II, 65).

Полной противоположностью ему он представляет Клеона как грубого демагога. «Наглейший из граждан» (III, 36, 6), главный противник мира (V, 16, 1), выскочка и хвастун, он с легкостью обвиняет в недееспособности заслуженных полководцев и возбуждает негодование всех порядочных людей (IV, 27 — 28). Он, сторонник деспотической политики по отношению к союзникам, провозглашает принцип «права сильного», подлинную тиранию» (III, 37, 2), он — виновник страшной расправы с восставшими митиленцами (III, 37 — 40). Такая отрицательная характеристика Клеона вызывала у новых ученых предположение о личной мести Фукидида за свое изгнание. Однако ниоткуда не видно, чтобы это изгнание было делом Клеона.

Любопытную характеристику дает Фукидид Алкивиаду — честолюбивому, талантливому, смелому (VI, 89, 6). Положительными чертами характеризует Фукидид действия спартанского полководца Брасида (в книгах II — V). Интересно обрисовано общественное настроение в связи с делом о повреждении герм в 415 г. (VI, 27 — 29, 53 и 60-61).

Своеобразным художественным приемом античного историка являются речи, которые Фукидид вкладывает в уста выводимых им деятелей. Он сам в начале своего труда делает оговорку, что не имел в своем распоряжении полной и точной записи речей, которые действительно были произнесены, но что, воссоздавая речи, он держался ближе к общему смыслу действительно сказанного (I, 22). В них он старался мотивировать поступки своих героев или разъяснить сложившуюся в описываемый момент обстановку, вместо того чтобы давать эти объяснения от своего лица. Таким приемом автор драматизирует свой рассказ и живее представляет нравственный облик действующих лиц. Так, в речи коринфских послов в Спарте перед началом войны дается замечательное сравнение образа действий афинян и спартанцев (I, 68 — 71). В речах живо обрисовываются перед нами образы Перикла, Клеона, Никия, Демосфена и многих других. Одна речь Перикла разъясняет план ведения войны (I, 140—144). Наибольшей известностью пользуется его «Надгробное слово», произнесенное в память воинов, павших в первый год войны (II, 35 — 46). Идеология афинской демократии и моральное состояние Афин в начале войны нашли тут самое яркое выражение.

Все речи искусно обработаны Фукидидом по правилам ораторской техники, которая в это время устанавливалась трудами первых софистов и риторов. Недаром «Жизнеописание» называет его учеником оратора и ритора Антифонта.

Только в восьмой книге, рассказывающей об олигархическом перевороте 411 г., совершенно отсутствуют речи, что объясняется, видимо, тем, что эту часть автор не успел окончательно обработать.