История древнегреческой литературы

К этой комедии близка по содержанию комедия «Отрезанная коса». Воин Полемон живет с девушкой Гликерой. Однажды, возвращаясь домой, он увидел, как Гликеру обнимает молодой человек Мосхион. Из ревности Полемон обрезал у девушки косу, чем опозорил ее перед всеми людьми, а сам удалился в деревню, где предался кутежам. Гликера обратилась к соседке, к старушке Миррине и объяснила ей, что приемный сын Миррины Мосхион, пытавшийся за ней ухаживать, — ее брат и что оба они были брошены отцом. Между тем Полемон, соскучившись по Гликере, хочет силой вернуть ее себе. Друг его, старик Патек, останавливает его. Из разговора с Гликерой Патек узнает ее судьбу, а потом по сохранившимся при ней вещам убеждается, что она и Мосхион — его дети, брошенные им вследствие материальных трудностей после смерти жены, умершей вскоре после их рождения. Полемон при посредничестве Патека добивается у Гликеры прощения и вступает с ней в законный брак.

Довольно хорошо вырисовывается сюжет «Сикионца». Военный из города Сикиона Стратофан в походах на Востоке купил на невольничьем рынке девушку Филумену вместе с рабом Дромоном. Он полюбил девушку, а из их рассказов он убедился, что она свободнорожденная, дочь афинянина Кихесия. Поэтому он привез ее в Аттику, надеясь там удостоверить происхождение девушки. И действительно, им удается встретиться с отцом ее Кихесием, а затем открылось, что и сам он происходил от афинских граждан, как то подтвердил старик. С этим отпали все препятствия для «законного» брака между афинскими гражданами.

Труднее восстановить содержание трех остальных комедий. Содержание «Самиянки» приблизительно такое. У богатого Демеи от сожительницы самиянки Хрисиды родился сын, но во время отсутствия отца он умер. Тогда Хрисида взяла на воспитание ребенка, родившегося в это время у Планго, дочери Никерата от их приемного сына Мосхиона. Между тем родители согласились на брак Мосхиона с Планго. Из случайно подслушанных слов одной женщины Демея узнает, что воспитываемый младенец — ребенок Мосхиона, и, вообразив, что сын находился в преступной связи с мачехой, выгоняет из дома жену с ребенком. Мосхион, узнав об этих недоразумениях, должен объяснить истинное положение дела. Намек Демеи на семейное положение в доме Никерата выводит последнего из себя, и он готов убить Хрисиду. Наконец, когда Демее удается успокоить его, возмущается Мосхион, негодуя на высказанное против него подозрение. По-видимому, комедия кончалась примирением героев, торжеством истины.

В «Герое», комедии, названной по имени бога, покровителя семьи, который в начале дает объяснение содержания пьесы, дело шло о насилии, учиненном над девушкой, о подкидывании родившихся детей и, наконец, об отыскании после многих лет детьми своих родителей. Точно так же и в «Земледельце» сюжет основан на обольщении девушки богатым юношей, который в конце концов женится на ней. Название пьесы говорит об участии земледельца Клеенета в благополучной развязке действия.

С общим содержанием некоторых комедий мы знакомимся по римским подражаниям. Так Плавт переделал комедию Менандра «Двойной обман», назвав свою комедию «Вакхиды», где ловкие развратницы кружат головы не только молодым людям, но и их отцам. Комедию «Карфагенянин» он переделал, по-видимому, под названием «Пуниец». Но переделки Плавта очень свободны. Ближе к оригиналу держался Теренций, который и сам об этом заявляет в прологах; при этом он пользовался методом «контаминации» (сплавливания), сливая в одно целое сюжеты двух или более комедий оригинала. Таковы его «Евнух», скомбинированный из «Евнуха» и «Льстеца» Менандра, «Андриянка» (женщина с острова Андроса), написанная по сюжетам «Андриянки» и «Перинфянки». Особенно же близки к оригиналу и даже сохранили названия подлинника «Самоистязатель» и «Братья». Естественно, что в таких переделках сохранялись многие типичные черты греческого быта, но, конечно, в переделках проявлялся и оригинальный талант римских поэтов.

Комедии Менандра серьезно отличаются от большинства произведений других комических поэтов, которые в погоне за успехом у зрителей часто прибегали к внешним эффектам и пользовались искусственными приемами. Менандр везде соблюдает строгую выдержанность плана и композиции, логическую последовательность в развитии действия. Вместе с этим он тщательно избегает всего грубого, поэтому в его творчестве видели образец аттического изящества. У него почти совершенно отсутствует буффонада, которой блещут, например, комедии Плавта. Он сосредоточивает внимание на внутренних переживаниях действующих лиц. Только изредка он допускает обращение актеров к зрителям («Самиянка», 54, 117, 234)[229].

В творчестве Менандра ощущается сильное влияние Эврипида. В «Третейском суде» есть даже ссылка на его трагедию «Авга» (663 — 664). По образцу прологов Эврипида он в некоторых случаях для разъяснения хода действия пользуется аллегорическими фигурами: Неведение — в «Отрезанной косе», Герой — одноименной пьесе, Пан — в комедии «Ворчун».