История Древней Греции в 11 городах

Древнегреческий Византий был основан на тысячу лет ранее, возвысился и приобрел важное значение (если не величие) благодаря энергичной эксплуатации местного рабского труда вифинян и уникальных возможностей сбора торговых налогов, которые обеспечивало его месторасположение на Боспорском проливе. Но новый Византий принципиально отличался от своего предшественника. Он был не просто столицей империи – он был столицей империи христианской, православной и католической («вселенской»). В 325 г. в Никее (современный Изник) Константин созвал Собор епископов, чтобы, скажем так, наложить печать монотеистической православной веры на находившийся под его властью мир, погрязший в повседневных заботах: имеется в виду создание Никейского Символа веры. Прежние «языческие» боги еще не были мертвы (да и в наши дни они не полностью утратили своих почитателей!). Однако прежняя языческая система взглядов, отличавшаяся относительной веротерпимостью и открытая, вынуждена была уступить место догматическому «закрытому» вероучению, способному поддержать такие деяния, как убийство Ипатии в Александрии, – убийство, которому, по-видимому, мог потворствовать сам епископ города. Разумеется, остается открытым вопрос, можно ли считать, что такие убийства язычников христианами или еще более многочисленные убийства христианами единоверцев в каком бы то ни было отношении хуже, нежели убийства горожанами своих соседей во время кровавых междоусобиц ( staseis), таких как скитализм в Аргосе, омрачивших греческую классическую древность. Но в любом случае ясно, что древнегреческий полис – город (многих) богов и людей – отошел в прошлое.

Александрия, однако, сохраняет свое обаяние и в наши дни (пусть и в значительной мере по причинам ностальгического свойства), прежде всего в стилизованных под античную поэзию стихах грека К. П. Кавафиса (1863–1933), один из которых называется «Город» ( «Hê Polis»). Упомянем также характерную вещь «История и гид» Э. М. Форстера (1922) и фантазии Лоуренса Даррелла, вдохновленного классикой автора «Александрийского квартета» (1957–1960), где Кавафис выведен в образе старого поэта, известного в городе. Исключением, на которое не оказала влияния ностальгия, стала великолепная Новая Александрийская библиотека – центр, спроектированный норвежцами и отличающийся приметами современности в той же мере, в какой «оригинал» воплощал в себе «древнегреческое настоящее» в 300 г. до н.э., то есть 2300 лет назад.

На сайте Новой библиотеки сообщается, что она «создана для того, чтобы восстановить дух открытости и научного знания, некогда присущий Bibliotheca Alexandrina», хотя на самом деле это не греческая, а латинская форма названия, тогда как духу научности, столь характерному для Мусейона и ассоциировавшемуся с ним, были по крайней мере в равной доле присущи распри между учеными ( odium academicum)и открытый, свободный обмен идеями и знаниями. Тем не менее открытость – это и в самом деле удачное воплощение древнегреческого идеала. И если в заключение этого весьма короткого введения в историю Древней Греции, основанного на малой выборке из мириада ее городов, выдвинуть на первый план одну-единственную идею, то мне бы хотелось упомянуть именно открытость – открытость дискуссии.