Читаем История древней Испании полностью

Надписей с упоминанием вика в Испании мало, немногим более десятка. Это не означает, что было мало сел. С «территориализацией» и муниципализации этой обширной зоны основной социально-политической единицей становится город либо квазимуниципальная единица — форум, civitas, на территории которых и располагается село. Сельских надписей вообще не так уж много, а сельские единицы упоминаются только в особых случаях, как посвящения или юридические казусы. Подавляющее большинство надписей — надгробные, а в них место происхождения упоминается обычно, если похороненные прибыли из других мест. Члены гентилиций (а их надписей намного больше), может быть, лучше чувствовали свою связь с этими архаическими объединениями, чем члены вика, чьи общины были уже римского типа и теснее связаны с муниципальными или квазимуниципальными единицами более высокого порядка.

На северо-западе Испании, в Галлеции и западной части Астурии, место гентилиции занимали центурии. И там распространены не вики, а кастеллы. Кастеллы довольно часто упоминаются в разных местах Испании во время ее завоевания римлянами. Однако в эпиграфике в качестве определенных социально-политических единиц они засвидетельствованы именно на северо-западе[1215]. Исидор Севильский называет кастеллы в одном ряду с патами и виками, и это позволяет говорить об идентичности или близости социального содержания этих трех организаций. Кастеллы тоже находились на территории города, как Цизели на территории Патенцезаробриги (CIL II, 5320), или племени, как Берензе (по другому чтению, Бертузи) на территории лимиков (CIL II, 5353; Vives, 4713).

Некоторые догадки о внутреннем устройстве кастелла позволяет высказать договор о гостеприимстве и клиентеле между Тиллегом, сыном Амбата из центурии Айобациенской, и лугеями, живущими в Толетанском кастелле (А. e., 1961, 96). Уже факт, что контрагентами Тиллега выступают все castellani, свидетельствует, что это объединение было определенной корпорацией, обладающей индивидуальностью. Во главе кастелла стояли два магистра, которые и были уполномочены заключить договор от имени всего объединения. Этот договор, по-видимому, подразумевал включение Тиллега в число граждан кастелла и в какой-то форме допуск его к земле общины[1216]. Если это толкование верно, то в таком случае у кастелла явно имелась общая земля, из которой можно было выделить участок «гостю».

Кастелл имел, вероятно, свое божество, гения (А. e., 1931, 8). В надписях название кастелла всегда стоит в единственном числе и согласовано со словом castellum (в одном случае оно появляется как прилагательное к слову castellani). Это показывает, что кастелл был уже не родовым, а территориальным объединением. Название кастеллов и известные имена его членов, в том числе магистров, — местные. В надписях нет никаких следов римского или италийского присутствия. Как и вики, кастеллы являются чисто туземными образованиями.

В отличие от виков, бывших неукрепленными селами, кастеллы, как показывает само это слово, должны были иметь укрепления. Территория их распространения совпадает с районом культуры castros. Укрепленные поселки продолжали существовать на вершинах холмов и после римского завоевания, несмотря на все усилия завоевателей переселить горное население на равнину[1217]. Возможно, такие укрепленные поселения и назывались в римское время кастеллами, и они были наследниками доримских castros в Северо-Западной Испании[1218]. Кастеллы могли быть центрами рода или племени. Тида, которую Плиний (IV, 112) называет кастеллом, была, поданным Птолемея (II, 6, 44), единственным городом гровиев. С другой стороны, лимики были довольно крупным объединением, и Берензе был только одним из их поселений[1219].

В датированных надписях кастеллы исчезают приблизительно с рубежа I—II вв., т. е. после распространения на всю Испанию латинского права[1220]. Романизация Галлеции была довольно слабой по сравнению с Бетикой, но более значительной, чем Астурии и Кантабрии. Возможно, поэтому ее жители, став латинскими (а их верхушка потенциально и римскими) гражданами, перестали упоминать свое сельское происхождение или принадлежность. Много позже кастеллы снова появляются, теперь становясь убежищами местного населения во время варварских завоеваний.

Перейти на страницу:

Все книги серии Историческая библиотека

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
1812. Всё было не так!
1812. Всё было не так!

«Нигде так не врут, как на войне…» – история Наполеонова нашествия еще раз подтвердила эту старую истину: ни одна другая трагедия не была настолько мифологизирована, приукрашена, переписана набело, как Отечественная война 1812 года. Можно ли вообще величать ее Отечественной? Было ли нападение Бонапарта «вероломным», как пыталась доказать наша пропаганда? Собирался ли он «завоевать» и «поработить» Россию – и почему его столь часто встречали как освободителя? Есть ли основания считать Бородинское сражение не то что победой, но хотя бы «ничьей» и почему в обороне на укрепленных позициях мы потеряли гораздо больше людей, чем атакующие французы, хотя, по всем законам войны, должно быть наоборот? Кто на самом деле сжег Москву и стоит ли верить рассказам о французских «грабежах», «бесчинствах» и «зверствах»? Против кого была обращена «дубина народной войны» и кому принадлежат лавры лучших партизан Европы? Правда ли, что русская армия «сломала хребет» Наполеону, и по чьей вине он вырвался из смертельного капкана на Березине, затянув войну еще на полтора долгих и кровавых года? Отвечая на самые «неудобные», запретные и скандальные вопросы, эта сенсационная книга убедительно доказывает: ВСЁ БЫЛО НЕ ТАК!

Георгий Суданов

Военное дело / История / Политика / Образование и наука