История древней Испании

В этой политике были исключения. От сагунтинцев Ганнибал потребовал, чтобы они оставили свой город и поселились там, где он им прикажет (Liv. XXI, 12, 5). После взятия Сагунта полководец часть жителей раздал солдатам как рабов (Liv. XXI, 15, 1), а остальных изгнал из города. Известно, что в Сагунте находился карфагенский отряд (Polyb. III, 98, 5; Liv. XXIV, 42, 10). Под «прямое» управление было поставлено и племя баргусиев. Полибий (III, 35, 4) пишет, что Ганнибал после завоевания территории к северу от Ибера поставил Ганнона начальником (ηγεμονα) над всей этой страной, а над баргусиями и господином (δεσποτην). Слово bеonornv имеет у Полибия разное значение, но всегда обозначает полновластного господина[592]. Следовательно, и Ганнон по отношению к баргусиям был властелином, а не только контролировал их, как это имело место по отношению к другим племенам.

Такое ужесточение отношений объясняется исключительно военно-стратегическими причинами. Ведь ничего подобного не предпринимали карфагеняне по отношению к таким городам, как Салмантика (Гелмантика) или Арбакала, оказавшим им упорное сопротивление (Polyb. III, 14; Poliyaen. VII, 48). Конечно, города грабились, поля опустошались, собиралась большая добыча, порабощалась часть жителей, но все это не вело к изменению социально-политической структуры побежденных и даже к смене их владык. Иное дело было с Сагунтом и баргусиями. Первый находился в союзе с римлянами, и Ганнибал вполне мог опасаться, что он станет римским плацдармом к югу от Ибера. Баргусии же были единственным племенем к северу от этой реки, благоприятно принявшим римских послов накануне войны (Liv. XXI, 19, 7). Этим и объясняется жестокость Ганнибала.

Карфагеняне собирали с подчиненных какую-то подать[593]. Полибий (III, 13, 7) пишет о денежном сборе с Алтеи и других городов, захваченных Ганнибалом. Ливии (XXI, 5, 5) говорит, что Ганнибал после получения богатой добычи отменил прошлую подать. Возможно, податью обкладывались не отдельные лица, а целые общины, как это было в карфагенской части Сицилии[594]. Карфагенянам принадлежали некоторые рудники, не говоря о новокарфагенских, включенных, вероятно, в карфагенскую хору. Плиний (XXXIII, 96) сообщает, что рудник Бебелон давал Ганнибалу 300 фунтов серебра ежедневно. Определение дохода как ежедневного свидетельствует о том, что речь идет не о подати, а о принадлежности рудника Ганнибалу. Однако другие рудники оставались в распоряжении их местных владельцев. Известно, например, что жители Оронгиса сами добывали драгоценный металл из принадлежавшей им земли (Liv. XXVIII, 3, 5).

Ничего не известно о конфискациях земель покоренных народов с целью распределения ее между карфагенскими воинами. Правда, Ливии (XXI, 45, 5) вкладывает в уста Ганнибала перед битвой при Тицине речь с обещанием воинам земли в Италии, Африке, Испании, где кто захочет, и свободу от налогов. Это как будто предполагает, что и раньше карфагенский полководец раздавал земли солдатам, ибо без прецедентов подобное обещание едва ли могло вдохновить воинов[595]. Однако эти обещания очень уж напоминают слова и дела римских претендентов на власть во время гражданских войн. Полибий (III, 62—63) в аналогичном случае показывает Ганнибала, иным образом вдохновляющего своих воинов: показав пример жестокого обращения с пленниками, он говорит, что пути отступления его воинам отрезаны, так что им остается только победа или смерть, которая легче ужасов плена. Если считать, что Ганнибал действительно обращался к армии (а учитывая ее характер, в это можно верить), то, конечно же, более достоверен вариант Полибия и не только потому, что этот автор был ближе к описываемым событиям, но и потому, что он писал до гражданских войн в Риме и мышление этого времени не могло на него повлиять, как на Ливия. Поэтому можно говорить, что земли в Испании в основном оставались в руках их прежних владельцев.

Значительным этапом в укреплении власти Баркидов на Пиренейском полуострове было провозглашение Гасдрубала стратегом-автократором. Мы не знаем, какой испанский или карфагенский титул дали ему испанские вожди и царьки. Говоря о подобном акте, героем которого был Сципион, Полибий (X, 42, 2—4) и Ливии (XXVII, 19, 2) употребляют слово «царь». Сицилийский историк предпочел назвать Гасдрубала стратегом-автократором. Разумеется, Дидор преувеличивал, говоря о провозглашении Гасдрубала стратегом-автократором всеми туземцами, но в самом событии нет оснований сомневаться. Вероятно, как и в греческом мире, речь шла о концентрации в одних руках всех военных и политических полномочий без коренного изменения политического строя[596]. Разумеется, для испанцев речь шла о признании Гасдрубала, добровольно или нет, верховным вождем.