История джаза: основные стили и выдающиеся исполнители

Музыкальная критика конца 1920-х гг. не могла оценить по достоинству новое явление культуры. Вот отрывок той поры из характерной рецензии о джазе: «Как средство шаржа и пародии… как грубый, но хлесткий и пикантный ритмический и тембровый аппарат, пригодный для танцевальной музыки и для дешевых “музыкальных подмалевок” в театральном обиходе, — джаз-банд имеет свой резон. За этими пределами — художественное значение его невелико»[60].

Масла в огонь подливала и Российская ассоциация пролетарских музыкантов (РАПМ), которая утверждала «пролетарскую линию» в музыке, отметая все то, что не соответствовало их, часто догматическим, воззрениям на искусство. В 1928 г. в газете «Правда» появилась статья под названием «О музыке толстых» известного советского писателя Максима Горького. Это был гневный памфлет, обличающий «мир хищников», «власть толстых». Пролетарский писатель жил в эту пору в Италии, на острове Капри, и знаком был, скорее всего, с так называемой «ресторанной музыкой», далеко стоящей от подлинного джаза. Некоторые дотошные историки джаза утверждают, что писателю просто «осточертели» фокстроты, которые все время крутил на первом этаже виллы непутевый пасынок Горького. Так или иначе, но высказывание пролетарского писателя было тут же подхвачено руководителями РАПМа. И долго еще джаз в нашей стране называли «музыкой толстых», не ведая о том, кто был истинным автором джазовой музыки, в каких бесправных слоях американского общества она родилась.

Несмотря на сложную критическую атмосферу, джаз в СССР продолжал развиваться. Существовало немало людей, относящихся к джазу как к искусству. Про них можно было сказать, что они обладали «врожденным чувством джаза», которое нельзя выработать упражнениями: оно или есть, или его нет. Как говорил композитор Гия Канчели (род. 1935), «навязать это чувство нельзя, учить ему бесполезно, потому что тут заложено что-то изначальное, природное».

В Ленинграде, в квартире студента сельскохозяйственного института Генриха Терпиловского (1908—1989) в конце 1920-х гг. существовал домашний джаз-клуб, где музыканты-любители слушали джаз, много и страстно спорили о новой музыке и стремились осмыслить сложность джаза как художественного явления. Молодые музыканты были так увлечены джазовыми идеями, что вскоре сложился ансамбль, который впервые создавал джазовый репертуар. Ансамбль назывался «Ленинградская джаз-капелла», музыкальными руководителями которой стали Георгий Ландсберг (1904—1938) и Борис Крупышев. Ландсберг еще в 1920-е гг. проживал в Чехословакии, где отец Георгия работал в торгпредстве. Юноша учился в Пражском политехническом институте, занимался спортом, иностранными языками и музыкой. Именно в Праге Ландсберг услышал американский джаз — «Шоколадных ребят» Сэма Вудинга. Прага всегда была музыкальным городом: джазовые оркестры, ансамбли были уже знакомы с заокеанской новинкой. Так что Георгий Ландсберг, вернувшись на Родину, был уже «вооружен» не одним десятком джазовых стандартов и большинство аранжировок писал сам. Ему помогали Н. Минх и С. Каган. В коллективе царила атмосфера творческого соревнования: музыканты предлагали и свои варианты аранжировок, каждое предложение горячо обсуждалось. Репетиционный процесс, порой, интересовал молодых музыкантов даже больше, чем сами выступления. «Джаз-капелла» исполняла произведения не только зарубежных композиторов, но и оригинальные пьесы советских авторов: «Джазовую сюиту» А. Животова, лирическую пьесу Н. Минха «Я одинок», «Джаз-лихорадку» Г. Терпиловского. Даже в ленинградской печати об ансамбле появились одобрительные отзывы, в которых отмечались прекрасные исполнители, игравшие слаженно, ритмически твердо и динамично. «Ленинградская джаз-капелла» успешно гастролировала в Москве, Мурманске, Петрозаводске, устраивала «просмотровые» концерты, знакомя слушателей с «культурным джазом камерного типа». Репертуар подбирался очень тщательно, с учетом концертной деятельности, но «академизм» не приносил коммерческого успеха, зрители не готовы были слушать непростую музыку. Администраторы театров и клубов быстро охладели к ансамблю, и музыканты стали переходить в другие оркестры. Георгий Ландсберг с несколькими музыкантами работал в ресторане «Астория», где уже на заре российского джаза устраивались джем-сешны с зарубежными джазменами, прибывавшими в город на круизных пароходах.