История Джейха

Глава 1

1 января 1 года 12 цикла

Трактир «Дырявая бочка», Середка.

Жители Юканы не отмечают Новый Год как большой праздник, так, отметку ставят в календарях. Еще есть с десяток шуток про Новый Год, в стиле черного юмора. Ни тебе елок, ни игрушек, ни разнузданных пирушек. Вместо новогодней речи президента сообщение в мозгу, оповещающее, что цикл начался, а перемирие закончилось. Не знаю, как это сделано, но сообщение получают все, прямо в мозг. Равно как и оповещение, что цикл закончился. Вот это, кстати, реальный повод для праздника, но местные обычно просто разбредаются по домам и спят. Так называемая «Ленивая неделя», наступающая после окончания цикла.

Но тоже не праздник, а скорее законный повод перевести дух.

В момент начала двенадцатого цикла, я сидел в «Дырявой бочке» и задумчиво хлебал пиво. Просто так пить в одиночку было неинтересно, на душе скребли кошки, и поэтому именно что хлебал, благо в трактире почти никого и не было. Двум пьянчугам, упившимся до состояния нестояния, за угловым столиком и меланхолично полирующему стойку Антуану не было дела до моих звуковых изысков. Племянник Пабло, погибшего в том зародыше гражданской войны, вообще оказался глуховат, но зато он прекрасно понимал знаки, так что необязательно было надсаживать голос, пытаясь докричаться. Да, у нас в Новый Год не слишком-то найдешь работающее заведение, чтобы без предварительного заказа, зашел и выпил. Но здесь это не праздник, даже скорее повод реально потрудиться.

Перемирие закончено, значит снова в бой, снова «бей, руби, ломай, круши — будет праздник для души!»

Ну и плевать, хоть займусь чем-то. Все равно дома пусто, и в душе пусто.

— Антуан! Еще пива! — и подал знак, показывая, что мне еще литровую кружку.

Хотелось с кем-нибудь поговорить, но не с глуховатым же кабатчиком?

— Детей ей подавай, ха! — пробормотал под нос. — Война на носу, а ей детей! Мало ей особняка, платьев, выезда, хочу, мол, быть еще владычицей морскою!

Дверь трактира открылась, и на пороге показался Риккардо. Я махнул ему рукой, показывая, мол, садись сюда. Тоже хреновый собеседник, если так разобраться, постоянно молчит, но зато ему можно рассказать все. Даже в принципе неважно, слушает тебя Риккардо или нет, главное, что никому не расскажет.

— Вот ты прикинь, Риккардо, мне уже почти сорок, — начал я с места в карьер, — война на носу, весь цикл нас будут бить, кусать и лягать, а она мне говорит, мол, хочу детей и все тут!

Риккардо, успевший заказать тоже пива, сделал «вопросительное» лицо.

— Франческа, [цензура] ее! Перемирие — шмаромимие, дети, ты меня не любишь, нахрен нам большой особняк, ты только со своими железками возишься, бла, бла, бла, запилила, — поделился я с Риккардо. — Как с ума сошла баба, с этим перемирием, всю плешь проела и печень выгрызла.

Риккардо отхлебнул пива и посмотрел в мою сторону.

— Да нормально у нас все в постели было. И романтика там всякая, цветы-рестораны, прогулки на яхте вдоль островов, да блин, мои роботы за нее все по дому делали! Лучше бы стирала, да посуду драила, хоть мыслей бы дурных не было! Слишком много свободного времени, это ты верно заметил! Короче, побили мы горшки и разбежались, теперь вот сижу, не знаю, чем заняться!

Риккардо улыбнулся и достал из-за пазухи конверт. Положил на стол и подвинул мне.

— Так, так, печать Этторе, ага!

Мечник кивнул, подтверждая мои догадки. Начальство уже построило кучу планов, и теперь нам предстоят великие дела! Поэтому я расплатился и покинул «Дырявую бочку», решив отоспаться перед получением задания. Конверт Этторе поместил за пазуху, такое надо читать на трезвую голову. Как раз, пока дойду — немного приду в себя, благо дом тут недалеко, а я еще не настолько заплыл жиром, чтобы везде ездить на повозках.

— Понимаешь, Риккардо, — объяснял я мечнику, пока мы брели к особняку, — Франческа — замечательная женщина, с большой буквы Жэ, но дети? Сразу ей сказал — никаких детей, а она все улыбалась, как будто надеялась меня перевоспитать. Ха!

Риккардо улыбался и кивал, мы брели по слабоосвещенным улицам. Пару раз проехали патрули стражи, но докапываться не стали, взяли под козырек и скрылись в темноте. Хорошо хоть не сезон туманов, вообще бы ничего не было бы видно. Мой заместитель, убедившись, что доставил полупьяного меня в особняк, тоже растворился в темноте. Стоило бы завести прислугу, конечно, но Франческу возмущала одна только мысль, что какая-нибудь миловидная служанка будет шуршать по углам, так что вокруг было пусто, тихо и безжизненно.

— Точно, заведу себе служанку, — пробормотал я, падая в кровать.